Могущество геологической, геохимической деятельности, производимой микроорганизмами, заметно по тем материальным следам, которые обнаруживаются в геологическом прошлом. Вместе с тем остатки самих деятелей отсутствуют в древних слоях, что вполне естественно. Потому и казался ранее весь массив слоев ниже кембрия безжизненным и на этом фоне предсказание Вернадского об отсутствии в геологической истории эпох, в которой не было бы ЖВ – непроверяемой экстраполяцией существующего положения.

Вот почему господствующая схема держалась прочно. Она культивируется и до сих пор, хотя после того, что сделал Вернадский, это похоже на преподавание системы Птолемея, когда уже появилась система Коперника. Откроем любой учебник Общего землеведения для любых природоведческих специальностей – географических, геологических, геодезических (общее землеведение ныне заменяет Теорию Земли, преподававшуюся ранее) – и увидим на самых первых страницах эту господствующую схему.

Но в учебниках как-то эти трудности обходятся и они быстро переходят к уже дифференцированной планете, такой какая она сейчас есть и к рассмотрению ее крупных подразделений. Прежде всего – ядро, мантия и слои, идущие все ближе и ближе к поверхности. Исходя из простой идеи “ньютоновского” обыденного времени, согласно которой время шло, а Земля формировалась, рассматривается вся геологическая история. Самое древнее по этой логике находится в центре планетного тела, естественно. Из первоначального тела формировались все вышележащие слои, планета дегазировалась, ее вещество под действием сил вращения и более сложных сил дифференцировалось, образовались океаны, суша, атмосфера, литосфера. Потом настала очередь биосферы. В результате случайно образовавшихся благоприятных условий произошла жизнь и началась уже близкая нам геологическая история, приведшая в конце концов к появлению человека.

А время между тем все шло. Поскольку Земля совершала свои обороты вокруг светила примерно за одинаковое количество дней, а дни были примерно те же, что и сейчас, требуется посчитать, когда же все это происходило: дегазация, дифференциация, когда вообще образовалась планета. Мы уже говорили о Больших Гонках за возрастом Земли, проходивших на протяжении всего девятнадцатого века и закончившиеся созданием в двадцатые годы геохронологической шкалы с возрастом Земли в 1,5 – 2 миллиарда лет. Но дальше пошло еще более стремительное развитие методов радиогеологии, затем изотопной геохронологии. Наконец, уже в близкое нам время исследования каменного материала на предмет определения его возраста вышли за пределы Земли. Начали изучаться метеориты, а ныне и грунт с Луны и вот-вот начнутся пробы марсианского тела.

Появляются, правда, какие-то неудобные определения отдельных минералов и пород, превышающие эти цифры, но они считаются ошибочными. Так, например, недавно умерший крупнейший наш тектонист академик Ю.А. Косыгин, много размышлявший над проблемой времени, в том числе и геологического, собрал все сведения по определению возраста горных пород и обнаружил явственную тенденцию к превышению не только канонического возраста, но и так называемого возраста Вселенной. По нему выходит, что если Большой Взрыв и был, то где-то в другом месте, Земли он не касался.

Вот, к примеру, типичное определение: “Согласно современным космогоническим представлениям, Земля образовалась около 4,7 млрд. лет назад из рассеянного в протосолнечной системе газопылевого вещества. В результате дифференциации вещества под действием ее гравитационного поля в условиях разогрева земных недр возникли и развились различные по химическому составу, агрегатному состоянию и физическим свойствам оболочки–геосферы (атмосфера, гидросфера, литосфера, мантия Земли и ядро Земли)”. (Четырехъязычный..., 1980, с.159).

Тем не менее, полной ясности так и нет, есть общее мнение, а оно чаще привычное, чем правильное. А нет ясности не потому, что методы плохи, а потому что существующие ранее них и не изменившиеся с тех пор представления о времени, перенесенные из правил простого механического движения и примененные к исследованиям более сложного, хотя бы геологического движения, с ними не сочетаются. Что измеряют любые определения возраста горной породы, чем заполнены эти годы, куда и как идет время? Какие события следует считать временем? Пока геохронология не ответит на эти вопросы, неопределенность останется .

Она выявляет в пределе не возраст Земли, а древнейший хронологический уровень метаморфизма, то есть древнейший, не оживившийся процесс радиоактивного распада”. (Вернадский, 1939, с. 235). Иначе говоря, все определения относятся строго только к куску данной горной породы, вынесенной в пределы географической оболочки. Нелогично распространять эти измерения на возраст всей планеты. Следовательно, отсюда вытекает, что слова “возраст Земли” в геологии есть только образное, привычное выражение, вроде понятия “земная кора”, которую давно уже не считают окалиной на поверхности раскаленного остывающего шара, откуда явился термин. На их буквальном смысле нельзя основывать наши представления о геологической истории.

Почему же и теперь, через шестьдесят лет после формулировки Вернадским принципиального запрета на понятие “возраст Земли”, оно тем не менее употребляется как общепонятное и общезначимое, как бы даже само собой разумеющееся, а не спорное? Может быть, слова ученого есть всего лишь преувеличение, проявление свойственного великому таланту ригоризма и парадоксальности мышления?

Посмотрим на тенденцию развития фактов, а не их объяснений и толкований. Повторим еще раз, что генеральная схема древней Земли, которую исповедуют консервативные по определению учебники и словари, исходит из “естественного” космогонического порядка событий: от образования солнечной системы когда-то до наших дней. В нем фигурируют такие понятия, как “происхождение Земли”, “формирование планеты”, “начальные этапы истории Земли”, “ранние стадии планетообразования” и т.п. В них представление о возрасте планеты трактуется отнюдь не в духе образном, а в самом что ни на есть конкретном, вещественном и количественном, как опорная точка отсчета геологической истории. На ней основываются определенные логические выводы. (Рудник, 1984).

И все же на фоне господствующей генеральной схемы и противореча ей, накапливаются факты об обычных, сравнимых с сегодняшними явлениях и событиях, датировки которые настолько приблизились к моменту “формирования планеты”, что на него уже практически не остается времени. В особенности много таких фактов в двух отраслях, у истоков которых стоял сам Вернадский: в геохимии и радиогеологии. По геологическим меркам мгновенно, утверждают геохимики, образовались и стали стабильными атмосфера, гидросфера, осадочная оболочка и с тех пор в своих существенных частях не менялись. (Ярошевский, 1991). Теперь уже стало принято говорить о “катастрофическом росте” геосфер и об одновозрастности, например, атмосферы и планеты. (Изотопная..., 1988).

Таким образом, наука неспешно добирается туда, где ее поджидает вот уже более полувека Вернадский со своим обобщением о геологической вечности нашей планеты, о неизменности геологических процессов на всем ее протяжении. Но воспринимая постепенно под давлением фактов геоактуализм, мы еще не понимаем ту особенную идейную основу, на которой он основывался у него самого, а именно – биоактуализм, прямую и непрямую зависимость геологической истории от биосферы. Мы уже имели возможность убедиться, что вечность и неизменность геологических процессов вызывается вечностью живого вещества, через систему биосферы заводящую все движения потоков вещества и энергии в поверхностном слое земного шара на всем измеренном во времени и пространстве протяжении геологической истории. Биосферу для планетного тела можно представить себе до некоторой степени как луб в структуре древесного ствола. Только луб – усеченный неправильный конус, а гигантская оболочка биосферы обнимает собой шар, точнее, тоже неправильной формы геоид. Луб – тончайшая оболочка под корой, но именно сюда сходятся все вещества и энергия и здесь преобразуются в специфические для данного вида и организма биохимические соединения. Снаружи от луба формируется защитная кора, внутрь – скелетная часть дерева: ствол с его годовыми кольцами. Так и в системе планеты: атмосфера представляет собой кору, защиту от излучений, а биосфера вместе с приводимой ею в движение гидро- и литосферой запускает в действие все процессы планетного обмена. Только они не столь упорядочены вследствие специфических бурных процессов тектоники и вулканизма, создающие на поверхности геологическую и временную мешанину.

Все исследования в этом направлении показывают точность и безошибочность вывода Вернадского о всеоживленности планеты, и о контроле ЖВ над всей геохимической обстановкой на ее поверхности и в ближайших недрах. Подтверждается и тот вывод, который остался, в сущности, не известен для многих ученых – о принципиальном запрете на определение возраста Земли, запрете, который является прямым следствием биоактуализма.

В самом деле, любое определение возраста горных пород показывает только срок пребывания ее в каком-нибудь определенном состоянии – в метаморфическом, в вулканическом, в виде основной, гранитной или осадочной породы. Но это состояние образовалось в результате предыдущего осадочного состояния материала. И в таком случае мы зафиксируем только время выхода этой породы из биосферы и захоронения. С чего начинается абсолютный геохронологический уровень данной породы? По зрелому размышлению следует признать, что начало пути любого минерального комплекса обретается на поверхности планеты, в биосфере, в виде осадка, который накапливается на дне моря. И тогда как бы ни улучшались изотопные методы определения возраста горных пород, они будут говорить нам только об одном – о длительности существования на Земле биосферы.

Таким образом, нет никакого другого ответа на заданные выше вопросы, кроме как сказать, что породу в 0 лет, породу без возраста мы всегда найдем только в пределах биосферы на поверхности, хотя на ней есть еще не переработанные ЖВ обломки минералов любых возрастов. Но именно современные комплексы атомов находятся в составе какого-то организма и участвуют в чисто биохимических превращениях. Биосфера всегда молода. Мы еще не можем сказать, каков ее возраст, то есть какова “толщина” ее настоящего времени. Нет сомнения, что настоящее биологического времени есть островок, одним своим концом выплывающим из тумана будущего, а другим погружающегося в пучину прошлого. Но каковы размеры этого островка, этого мостика между прошлым и будущим? На сегодняшний день никакой методики его определения нет, это дело последующих исследований.

Однако для геологии эта “толщина” ничтожна, ее можно принять просто за 0 лет. Важно осознать и прояснить то направление пути, которое содержится в биосферной концепции Вернадского, что диктует нам его понятие биосферного или биологического времени, определяющим собой бытие всей планеты.

И если мы сопоставим общее представление о круговороте вещества, запускаемого в биосфере, о роли поверхности планеты в ее формировании, с временными и пространственными понятиями, вытекающими из представления о биологического времени и диссимметрии, то нам станет понятным термин геологическое настоящее. Географическая поверхность планеты соответствует текущему сейчас моменту времени. Она есть актуальная поверхность, вечное настоящее. И следовательно, подлинная и единственно реалистическая линия старта времени совпадает с биосферой и должна откладываться только от бытия ее поверхности и двигаться вглубь земных пластов. Актуальная поверхность молода, осадочная оболочка старше, еще более древней должна быть метаморфическая оболочка, затем мантия и самым древним – ядро Земли. Сегодня уже базальтовая, гранитная и выше – литосфера с ее мешаниной разновозрастного материала, обломков разных актуальных поверхностей, относятся к материалу когда-то входившему в состав поверхностной биосферы. И любой участок геологического прошлого есть “былые биосферы”, по выражению Вернадского. (Лапо, 1987). Это стекшая вниз в буквальном смысле актуальная поверхность. Динамика общего возраста разных пород одинакового изостатического уровня должна определяться статистически, по усреднению, как и поступила в свое время классическая механика: не зная источника абсолютного времени, она рассчитывала время процессов по средним значениями следа времени в сохраняющихся структурах движущихся тел.

Геологии станет легче, исчезнут многие противоречия, путаница, если она примет представление об актуальной поверхности, которая есть геологическое настоящее и от нее отсчитывать время. Хотя бы путаница между понятиями молодой – старый по отношению к слоям и каменному материалу. Ведь сейчас, возраст каких бы геологических структур мы ни исчисляли, мы интуитивно совершенно правильно числим их от “теперь”, от нашего времени. Мы говорим “древняя порода” при указании, допустим, что этой породе 3,8 миллиарда лет, хотя исходя из космологических представлений учебников и словарей, мы должны были бы называть ее “молодой”, раз уж она есть представительница формирующейся “новой Земли”. Получается, что интуиция наша вернее навязанных схем.

Палеогеография говорит нам о состоянии поверхности в геологическом прошлом. И так же как диссимметрия градуируется от чисто левых или столь же чисто правых структур ЖВ по пути к полному равенству правизны и левизны в неживых комплексах горных пород, так и возрасты располагаются на некой лестнице времен от строго современных до самых древних, постаревших. Наименьшие определяются радиоуглеродными методами в археологии, применяемые к органическим остаткам, обуглившимся деревянным постройкам, например, а самые старые в изотопной геохронологии относятся к метаморфизованным горным породам.

Есть кардинальный факт: более строго говоря, геологическое настоящее есть биологическое настоящее даже не всей биосферы, а только фундаментальной хемотрофной биосферы. У микроорганизмов нет предков, нет умерших организмов, следовательно, они всегда живут в настоящем. Они и есть “теперь”, которое стояло перед умственным взором теоретиков времени начиная с Аристотеля. Прошлое одноклеточных есть крохотная длительность от одного деления до другого. Соответственно, нет и будущего, хоть как-то воздействующего на них, хотя бы в той степени, в какой она воздействует на морфологически более сложные организмы, для которых будущее предстает в виде неопределенности и некоторого, пусть и очень простого выбора. В следующих главах мы коснемся этой очень сложной области раздела по признаку времени между одноклеточными и многоклеточными организмами.

Пока же важно сказать, что геологическое настоящее длится хемотрофами. А в прошлое они отправляют свои осадки, свое произведение. Выходя из биосферы, осадки начинают стареть.

Единственной эмпирической основой для геологической истории, для определения продолжительности геологических процессов и для определения начала и конца этих процессов служит учение о биосфере, в котором время имеет прочную биологическую базу. Конечно, никто не запрещает представлять, что было до “всегда”, но для этого нужно выйти за пределы самого понятия геологического и биологического времени-пространства. Как, кстати сказать, и поступили физики, введя для начальных гипотетических стадий образования Вселенной теоретическое понятие “сингулярность”, то есть состояние до - времени и пространства, где обычные физические законы становятся “странными”.

Сегодня продвижение всего фронта наук о Земле подтверждает самым прямым образом и гео-, и биоактуализм В. И. Вернадского, но порождает тем самым умственную проблему, поскольку ликвидирует тот временной зазор и пространственную структуру, на которые еще недавно опирались казавшиеся такими ясными понятия о “начале формирования” планеты и о “происхождении жизни”. Путь ее решения – только в разработке представлений ученого о реальном времени-пространстве, формируемом биосферным процессом. Решения вначале хотя бы и в грубых, приблизительных формах, но верно направленных.

Под влиянием каких материально-энергетических процессов происходит движение вещества, выходящего из биосферы, в другие геосферы и оболочки? Биологическое время и пространство дают нам обобщенное представление об этих процессах, конкретные детали которой изучаются во многих дисциплинах наук о Земле: в седиментологии, в литологии. Даже если не принимать в расчет человеческую цивилизацию, которая уже сейчас начинает контролировать течение материально-энергетических и информационных процессов на актуальной поверхности, то и без нее биосфера представляет собой наибольшее возможное разнообразие в мире, которое мы даже не можем себе научно представить.

Понятие вечности жизни спасает, казалось бы, безнадежное положение. Мы поступим научно, методически правильно, говорит нам Вернадский, если не будем объяснять свойства вещей их происхождением, следовательно, геологическую историю сводить к началу космического времени. Такой путь совершенно не информативен. И био-, и геоактуализм призывает сосредоточиваться на анализе состава предмета более, чем на его “родословной”, оставив это занятие другим областям знания, за пределами науки. Практично, научно выгоднее считать, чтобы не плодить гипотезы, что жизнь была всегда, живое вещество не появлялось нечаянно или даже как-то эволюционно закономерно из вещества инертного. Отсюда логически неопровержимо следует, что всегда была образуемая им актуальная поверхность планеты – система биосферы, всегда шло время, и ниоткуда не возникла, а была всегда неразрывно связанная с временем пространственная диссимметрия живого вещества - действительно чрезвычайно важное свойство внутреннего строения живых тел. Время прошедшее отсчитывается от актуальной поверхности и потому всякие космогонические представления, как и предсказывал Вернадский, тот “научный фольклор”, как он их называл, должен уступить место обычной науке измерений, изучающей то, что есть, а не как оно из чего-то другого появилось.

Так почему же происходит этот распад – от бактерии до элементарной частицы? Как ни странно, механизм этот предугадал все тот же Ламарк, на что никто тогда не обратил внимания.