А.М.Никифоров. Понимание понимания пониманием

К проблеме, вынесенной в название, очень часто выводят рассуждения по поводу фундаментальных вопросов мироздания. Это проблемы времени, пространства, смысла жизни, назначения Знания и т.п. вопросы, лежащие на границе привычных нам представлений. На нее также очень часто выходят при обсуждении процессов и явлений, связанных с деятельностью сознания, например, экстрасенсорики, технологии знания, паранормальных и других явлений, обусловленных проявлением сознания. Эту проблему можно свести к проблеме «изучения сознания сознанием», что тоже само по себе не просто. Попытку «изучения сознания сознанием» легко свести к попытке поднять себя за волосы, что очевидно нереально в области нормальных явлений. Однако в области паранормальных явлений существует феномен левитации, что придает смысл попытке поднять себя за волосы и дает надежду осмыслить проблему «изучения сознания сознанием» и вслед за ней «понимание понимания пониманием».

Следует заметить, что проблема «понимания понимания» в принципе имеет отношение к любым аспектам Бытия и знания, однако значимость ее в обычной жизни невелика. Если рассматривать Мир как систему, где все связано со всем и все на все влияет, легко увидеть, что все имеет отношение ко всему, и для адекватного представления о чем-нибудь необходимо знать обо всем. Это в идеале, а на практике, в реальной жизни все существенно проще. Выделяются наиболее значимые параметры интересующего нас явления, и на базе их строится упрощенное представление об этом явлении с необходимой точностью. Этой точности чаще всего хватает для решения повседневных практических проблем. Ведь на практике и человек и человечество не стремятся к абсолютному выполнению своих планов, обычно удовлетворяясь тем, что удалось сделать, критерии практики приближенные, и эта приближенность в большинстве случаев хорошо согласуется с упрощенностью представлений. Так же и проблема «понимания понимания» не является существенным аспектом большинства жизненно важных проблем и ею пренебрегают без большого ущерба для Бытия. Она становится значимой при анализе фундаментальных проблем, причем надо признаться, далеко не для всех. Следует заметить, что проблема имеет чисто академический интерес, и даже более того, в поле знания эта проблема лежит за гранью того, что принято называть фундаментальными знаниями. Видимо, как обсуждение, так и решение ее большой пользы, в общепринятом прикладном смысле, принести не сможет. Однако иногда эта проблема возникает, и вероятно, ее решение может быть полезно при анализе, оценке и логической упорядочиваемости вопросов, которые принято считать мировоззренческими. Итак, проблема стоит, и будем пробовать ее решать, хотя лавров, вероятно, ожидать не следует.

Видимо, в связи с малой полезностью, отсутствием лавров и методологической противоречивостью уже на уровне постановки, проблема «понимания понимания пониманием» обычно не решается. Когда к ней приводит нить рассуждения, то она не обсуждается, а снимается. Чаще всего просто постулируется, что человек такой способностью обладает, и дальше начинают работать с продуктом этой способности. При этом и на способность понимать, и на процесс понимания, и на продукт этого процесса никаких требований или ограничений не накладывается, и дальше рассуждения строятся на утверждении, что человек может понимать все что угодно и результат этого понимания имеет смысл. Такой подход, конечно, развязывает руки или мысли думающему субъекту, но, будем честными, опирается-то он на вполне голословное, ничем не подтвержденное утверждение. Второй вариант снятия заключается в рассмотрении понимания как результата взаимодействия человеческой Души с какими-нибудь высшими сущностями типа Господа Бога, способностью понимать обладающими. Тогда понимание человека обусловлено приближенностью к этой сущности. В таком подходе на понимание накладывается некоторое ограничение, ибо, как принято считать, ни сущность Бога, ни Божий промысел или провидение человеческому разуму или пониманию не доступны. Другие подходы в той или иной степени можно свести к описанным выше. Свойство понимания постулируется как присущее человеку, либо какой-нибудь Высшей сущности, у которой человек это свойство черпает. При этом собственно понимание не обсуждается, и в силу этого никаких качеств понимания, ограничивающих его или подтверждающих его безграничность, у нас нет.

В силу того, что этот вопрос не решается, а снимается, знание, построенное на этом снятии, провисает, ибо опереть его не на что. Как уже говорилось выше, просвещенная общественность мирится с этим, ибо значимость этой проблемы для большинства жизненно важных вопросов невелика. Однако знание, построенное на такой предпосылке, оказывается построенным даже не на песке, а на воде, но в реальной жизни это, видимо, ничему не мешает. Исходя из этого, попробуем все-таки обсудить проблему «понимания понимания пониманием» и, может быть, чего-нибудь понять.

Для начала попробуем понять, что представляет собой понимание на привычном бытовом уровне. Можно сказать, что понимание представляет собой процесс сведения непонятного к понятному. Т.е. посредством доступных логических манипуляций мы из понятных нам представлений строим представление (модель) того, что ранее нам было непонятно. При этом следует принять или признать, что есть некоторые представления и логические приемы, которые считаются понятными до начала процесса понимания. Тогда процесс понимания на элементарном бытовом уровне можно определить как процесс конструирования представления о том, что нам непонятно из представлений о том, что нам понятно. Окончанием процесса понимания можно считать получение удовлетворяющей нас логической конструкции, построенной из понятных нам представлений и являющейся представлением о том, что нам было непонятно. Видимо, таким образом происходит наследование знания в области естественных наук. Учитель объясняет ученику, как на основе привычного понятийного поля посредством доступных логических приемов получить представление о непривычном, новом, расширить понятийное поле.

Существует другой подход к пониманию, когда декларируется наличие некоей сущности или субстанции, обладающей необходимыми свойствами, которые обеспечивают существование интересующего нас явления. Свойства или качества сущности обычно понятны, но сама сущность не выводится из привычного и понятного, а просто постулируется. Такой подход традиционен для религии, мистики, где категория Бога или Высшего существа постулируется, и дальше эта сущность наделяется свойствами, необходимыми для описания и объяснения непонятного. Следует заметить, что этот подход лежит в основе теории относительности и квантовой механики, которые декларируют, как, но не объясняют, почему. Иногда декларируемые сущности или субстанции в дальнейшем подтверждаются, а иногда к ним просто привыкают в процессе использования, и они становятся если не понятными, то привычными, что можно считать неким аналогом понятности.

Надо сказать, что если первый подход является более строгим и четким, то второй более мощным, универсальным и простым. Действительно, продекларировать сущность или субстанцию, обладающую необходимыми качествами, легче, нежели подбирать понятийные кирпичики и строить из них понятийную конструкцию. Первый подход широко используется в науке, и его можно считать доминирующим, но и второй тоже применяется. Примером того является «теория скрытых параметров», в соответствии с которой, расхождение теории с экспериментом снимается введением некоего гипотетического объекта. Параметры этого объекта подставляются в формулу, и она начинает совпадать с экспериментом.

Обычно в физике конструкция, обеспечивающая понимание, представляет собой систему причинно-следственных связей, показывающую, как причина перемещается к следствию, т.е. как из причины получается следствие. Источник же причины обычно остается за кадром, за пределами причинно-следственной схемы. Видимо, и наша конструкция также будет представлять собой причинно-следственную схему, где на входе у нас есть информация о непонятных явлениях, внутри представления о понятных, понятные и доступные логические методы конструирования. На выходе нашей конструкции должно быть представление о ранее непонятном, построенное логическими методами в виде причинно-следственной схемы, из ранее понятных представлений.

В соответствии с современными научными представлениями, разделяемыми большинством здравомыслящих просвещенных обывателей, можно сказать, что и понимание, и мышление, и построение логических конструкций происходит в сознании, или, если быть строже и точнее, с участием сознания, разума, рассудка и т.п. К сожалению, отчетливых определений этих категорий ни в физике, ни в философии, ни в психологии найти не удалось, в силу чего придется обойтись интуитивным представлением. К еще большему сожалению, отсутствие строгих определений не позволяет считать, что интуитивные представления совпадают как у автора и читателя, так и у читателя с читателем. Что делать с этой неопределенностью, я не знаю, могу только пошутить, что это не последняя неприятность такого плана на пути этих рассуждений. Может быть, удастся определить что-либо в дальнейшем. Принимая же, что, несмотря ни на что, понимание происходит в сознании, придется признать, что для дальнейшего продвижения было бы неплохо понимать, что происходит в этом самом сознании, построить его модель. Тем самым мы сводим проблему «понимания понимания пониманием» к проблеме «изучения сознания сознанием». Здесь, видимо, пришло время обсудить и сформулировать правила игры.

2. Правила игры

Для начала попробуем оставаться в пределах первого подхода, т.е. попробуем объяснять непонятное посредством построения логической конструкции из понятного. Если мы исчерпаем возможности такого подхода, то будем думать, и, может быть, не имея других возможностей, прибегнем к методологии второго, т.е. постулируем требуемое, но делать этого не хотелось бы. Если же придется к этому прибегнуть, могу только пообещать, что буду делать это крайне неохотно и в минимально необходимой степени. При формулировке правил игры главным будет определение элементов, из которых мы будем собирать необходимую нам конструкцию. Т.е. то, что мы признаём понятным или хотя бы привычным. Хотелось бы иметь набор элементов, которые можно определить, выделить, рассмотреть с разных сторон, «пощупать мозгами». Для простоты попробуем скомпоновать представление о сознании, построить нужную нам конструкцию или удовлетворяющую нас модель из традиционных общепринятых естественнонаучных представлений. Эти представления изложены в учебниках, достаточно четко и строго формализованы и вполне удовлетворяют требованию «пощупать мозгами». При этом надо отдавать себе отчет в том, что научные знания не являются истиной в последней инстанции, они представляют собой продукт деятельности сознания, сущности которого мы не знаем. Они несут в себе следы аппарата, которым они построены и свойства которого мы еще только хотим узнать. Они сильно трансформированы социальными механизмами, ибо наследуется знание только через включение в общественный менталитет. Нельзя не сказать, что знания не только относительны, но и (хотите – верьте, хотите – проверьте) имеют очень мало отношения к тому, что, как принято говорить, «есть на самом деле». Ведь ни в науке, ни в жизни нет объективного способа, технологии, позволяющей сравнить модель с явлением, прислонить гипотезу к реальному миру. А эксперимент и практика, к которым взывают искатели истины, несут в себе слишком много психосоциального, чтобы считать их объективным подтверждением совпадения теории с реальным миром. И весьма распространенный тезис о том, что научные знания адекватно отображают и описывают реальную действительность, есть продукт научных амбиций и попыток выдать желаемое за действительное. Такова печальная правда, естественнонаучные знания обладают массой недостатков и только двумя достоинствами. Во-первых, их можно «пощупать мозгами» и, во-вторых, здесь придется перефразировать Уинстона Черчилля, «остальные понятийные поля еще хуже».

Итак, можно сузить проблему. В развитие вышесказанного можно считать, что она свелась к задаче построения модели сознания из имеющихся у нас элементов естественнонаучного знания, отдавая себе отчет во всех его особенностях и недостатках. Совершенно очевидно, что свойства используемого материала и технология конструирования во многом, если не во всем, определяют качество полученной конструкции. И в этом смысле оно больше будет соответствовать качествам разума и свойствам знания, нежели сущности решаемой задачи. По крайней мере, здесь мы отдаем себе в этом отчет, а чтобы как-то оправдать себя в выборе именно этого пути, можно в очередной раз сослаться на авторитет Великого Черчилля, что «остальные еще хуже». Скорее всего, ожидаемая модель будет весьма приближенной. Остается только надеяться, что степень приближенности останется в пределах, позволяющих решать практические задачи. Теперь, после этой преамбулы, можно перейти к построению конструкции.

3. Модель

3.1 Построение модели

В качестве ее несущей части возьмем информационные представления, т.е. попробуем рассматривать сознание как информационную систему. Есть все основания полагать, что процесс понимания, как и другие процессы, происходящие в сознании, сродни информационным. Вполне можно предположить, что там есть процессы получения, обработки, сравнения информации и выработки решения на основании этих процессов. Скорее всего, процессы, происходящие в сознании, сильно отличаются от привычных нам информационных. Но, как уже говорилось выше, мы строим понятийную конструкцию из того, что у нас есть, из имеющихся у нас элементов естественнонаучного знания. Информационные представления этому требованию вполне удовлетворяют.

Поскольку речь идет о моделировании сознания, где, по некоторым сведениям, помещается Душа (есть такая точка зрения), хочется сказать еще несколько слов об информации. Конечно, говорить об информации в привычном для естественных наук смысле здесь следует с некоторой оглядкой однако, кое-какие интересные свойства информации можно обсудить. Конечно, привычную нам информацию нельзя рассматривать независимо от материального носителя, и в этом смысле она вполне материальна. Однако у информации есть свойство переходить с одного материального носителя на другой без какого бы то ни было ущерба для ее сущности. Возможность безущербного переноса с одного носителя на другой позволяет заподозрить, что то, что мы переносим, не столь безупречно материально, как, например, те самые носители, с которых и на которые мы эту информацию переносим. И в этом смысле, вероятно, правы те социалистические философы, которые причисляли кибернетику к лженаукам. Ведь кибернетика опирается на категорию, материальность которой вызывает некоторые сомнения. Нас же в данном обсуждении как раз такая двойственность вполне устраивает, ибо объект нашего обсуждения лежит рядом с тем, что принято называть Душой, а уж эта категория вполне идеальная. И в таком контексте именно информационные категории могут послужить мостиком между материальным и идеальным. С другой стороны, категория информации является неотъемлемой частью естественнонаучного знания, т.е. вполне удовлетворяет нашему требованию «попробовать на зуб» или «пожевать мозгами».

Таким образом, мы будем рассматривать сознание как информационную систему, отдавая себе отчет в том, что этот подход является приближенным, и у нас нет уверенности, что степень приближенности нас устроит. В науке принято говорить о дискретной информации, здесь же, видимо, стоит говорить о непрерывной, недискретной, аналоговой информации, где дискретная будет только частным случаем. К настоящему времени достаточно глубоко проработано представление о дискретной информации, и именно это представление мы будем применять к обсуждению любой информации, отдавая себе отчет в неизбежной приближенности такого подхода. Что же делать – «за неимением гербовой вынуждены писать на наждачной», главное отдавать себе в этом отчет. Итак, мы вынуждены рассматривать сознание как информационную систему, что является приближением, и усугубляем это приближение, рассматривая эту систему с позиции представлений о дискретной информации.

3.2 Оживление модели

Теперь перед нами встает самый важный вопрос. Как сделать эту информационную систему живой? Ведь без решения этого вопроса информационная система останется сама по себе, а сознание – само по себе, ибо принято считать, что сознание присуще живым существам, а вопрос о сознании неживых систем остается пока открытым, хотя, и это надо иметь в виду, существует. Решая этот вопрос, для начала стоило бы определить живое. Из существующих ныне естественнонаучных представлений можно попробовать опереться на автономность живого, возможность противостояния среде. Конечно, «способ существования белковых тел» в рамках данного рассмотрения не подходит. Здесь больше подойдет функциональное определение, обеспечивающее выделенность, независимость от среды. Именно независимость от среды, возможность противостоять ей, использовать энергию среды для поддержания собственной устойчивости используется в современной биологии как критерий живого. Т.е. в рамках представлений об информационных системах нам нужно построить информационную систему, независимую от среды. Такая система должна иметь возможность совершать реакцию, от среды, от мира независимую. Должно быть свое внутреннее информационное пространство, свой независимый внутренний мир, который и определяет независимую от среды реакцию.

Для уточнения позиции следует рассмотреть понятия независимости и суверенности. Понятие независимости предполагает возможность поведения ни от кого и ни от чего не зависимого, где поступок определяется только внутренними стимулами и мотивировками, при полном игнорировании внешней информации, среды. Альтернативой такому поведению является поведение зависимое, где поступок полностью определяется средой, внешней информацией. Примером такого поведения является детерминированный автомат, реакция которого на внешнее воздействие определяется только самим воздействием и осуществляется в соответствии с жестко заданной программой. Примером из социальной области будет поведение человека, деятельность которого полностью определяется властно-административными структурами и иной деятельности ему не позволено. Суверенность же предполагает такое поведение, которое определяется средой, внешней информацией, но реакция обусловлена обработкой этой информации во внутренней, независимой от среды информационной системе. Реакция определяется не жестко детерминированным алгоритмом принятия решения в зависимости от внешней информации, а системой обработки внешней информации на основе своих собственных, внутренних, независимых от среды критериев, которые могут меняться также независимо от среды. В социальном поле это будет поведением человека, который знает пожелания и намерения партнеров и руководителей, но следовать им не обязан, а решение принимает на основе собственных представлений о правильности и целесообразности. Обсуждаемое качество можно было бы назвать «свободой воли» в нашей, до некоторой степени физической, интерпретации.

В соответствии со схемой наших рассуждений, для информационной системы необходим некий блок или демпфер, обладающий «свободой воли», который мог бы оценивать внешнюю информацию в соответствии со своими внутренними, независимыми от среды или мира критериями, принципами и механизмами. И в таком качестве принимал бы участие в принятии решения по выработке реакции. Причем, в соответствии с нашими договоренностями, этот блок надо построить из элементов естественнонаучного знания. Таким образом, из понятийных элементов этого знания нам необходимо построить гипотетическое устройство, позволяющее обрабатывать внешнюю информацию в соответствии с собственными, независимыми от внешнего мира законами, принципами и механизмами. Попробуем такое устройство построить.

Вероятно, такое устройство следует строить на физических принципах, обеспечивающих независимость от мира, хотя бы частично. Большинство современных физических законов и представлений пытаются свести описание мира к четкой детерминированной формуле, имеющей на выходе вполне конкретное число. Попытка построить искомое устройство из таких принципов и представлений приведет нас к жестко детерминированному автомату, реакция которого будет четко и однозначно определяться программой и внешней информацией. И ни о какой свободе воли, независимой от мира или среды обработке информации не может быть и речи. Видимо, интересующие нас законы, принципы и механизмы должны описывать мир недетерминированно, вероятностно, стохастически. Таких в естественнонаучном поле немного, но все-таки они есть. Это вероятностные механизмы и законы статистической физики и квантовой механики. В статистической физике вероятностный принцип обусловлен только количественными причинами – невозможностью точного описания всех частиц, играющих в ансамбле. Поведение же отдельной частицы вполне детерминировано и стохастика статистической физики не сможет принести нам желаемый результат с точки зрения построения интересующего нас гипотетического устройства.

Стохастика же квантовой механики дает нам такую надежду. Анализ философского аспекта квантовой механики позволяет найти в понятийном поле квантово-механических представлений интересующую нас точку зрения. Она состоит в том, что необходимость вероятностного описания обусловлена самой сущностью, природой частицы. Отдельная частица ведет себя так, что ее поведение не может быть описано детерминированными физическими принципами, а требует применения вероятностных моделей. Это не очень распространенная, небесспорная, как и вся квантовая механика, точка зрения, но она вполне естественнонаучная, включена в арсенал современных научных представлений и в этом смысле вполне удовлетворяет оговоренному выше правилу «пожевать мозгами». В рамках наших рассуждений такая точка зрения позволяет включить в информационную систему элемент, природа которого требует вероятностного описания его поведения. Если поведение элемента не может быть описано в рамках детерминированных физических законов, можно предположить, что оно не связано с внешним миром жесткими причинно-следственными связями. Такая нежесткость позволяет считать такой физический механизм пригодным для построения искомого гипотетического устройства, способного обрабатывать и создавать информацию, не определяемую жесткими причинно-следственными механизмами среды или мира. Попробуем такую систему построить.

Возьмем известную нам информационную систему, например, твердотельную микросхему, построенную по правилам вполне детерминированной физики и технологии. Целью современной твердотельной микросхемы является четкое преобразование поступающего электрического сигнала в соответствии с жестким, заранее заданным алгоритмом. Причем вся мощь современной микроэлектроники направлена на то, чтобы это преобразование происходило без каких бы то ни было помех, как внешних, так и внутренних. Предположим, что от внешних помех нам удалось отстроиться, а внутренние попробуем усилить, например, внеся в микросхему радиоактивные элементы. Если внутренних помех, не подчиняющихся детерминированным законам и не зависящим от внешней среды, будет достаточно много, микросхема работать не будет, давая на выходе неупорядоченную картину, обусловленную радиоактивным распадом. Если же количество помех невелико, то на выходе схемы мы увидим стандартный сигнал, представляющий собой внешнюю информацию, обработанную в соответствии с заданным алгоритмом, плюс некоторую информационную добавку. Рассмотрим ее подробнее.

Для определенности предположим, что мы имеем дело с цифровой микросхемой, информационный продукт которой представляет собой набор нулей и единиц. Видимо, и наша информационная добавка будет также представлять собой набор нулей и единиц, ибо ничего другого цифровая микросхема при нормальной работе производить не может. Следует заметить, что по форме информационная добавка идентична информации, выходящей с микросхемы в режиме без помех, просто источник ее находится не вне микросхемы, а внутри ее. Дальше можно предположить, что эта микросхема входит в управляющую систему, которая имеет выход на исполнительную систему, обеспечивающую реакцию механизма или организма. Тогда эта реакция будет определяться как внешним сигналом, обрабатываемым по жесткому алгоритму, так и внутренним, так же обрабатываемым тем же алгоритмом. Т.е. мы получим ту самую «свободу воли», которую ранее оговорили как частичную причинно-следственную независимость от среды. Попробуем оценить полученное устройство с точки зрения обсуждаемой проблемы.

Прежде всего, данный подход необходимо несколько расширить, чтобы предлагаемый принцип обеспечения независимости от среды можно было бы использовать как для моделирования живого, так и для анализа работы сознания. Вместо дискретного электрического сигнала, в качестве носителя информации следует рассматривать элементарную частицу, описываемую квантовыми законами. Организм же можно рассматривать как информационную систему, принимающую и создающую информацию на уровне элементарной частицы. Элементарную частицу можно рассматривать как дискретную частицу и как волну. Дискретная частица даст упорядоченную, детерминированную часть информационной системы, а волна – вероятностную, стохастическую. Тогда совершенно правомерно возникает вопрос о соотношении упорядоченности и стохастики. Попытка ответить на этот вопрос приводит к представлению об иерархии систем по степени этого соотношения. С одной стороны у нас будут системы типа атмосферы или океана с большой долей стохастики и малой долей упорядоченности. С другой можно предположить систему вроде камня или кристалла. И те, и другие системы принято считать неживыми, хотя есть попытки наделять их жизнью и пытаться рассматривать как живые. Но это, видимо, другой уровень рассмотрения или понимания. В рамках же нашего рассмотрения получается, что живое занимает некий промежуточный уровень, когда степень упорядоченности достаточно высока, что позволяет выделять и рассматривать организм как единое целое, выделенное, отграниченное от среды, а стохастика делает возможным существование внутреннего мира, внутреннего информационного пространства, причинно-следственно независимого от мира. Здесь надо обратить внимание на то, что выделенность из мира, отграниченность у нас получилась не геометрическая, определяемая границей, а функциональная. Граница только обозначает объект (или субъект?), а выделенность из мира определяют информационные процессы, не связанные с миром жесткими причинно-следственными связями.

Попробуем на основе полученных представлений построить представление о сознании как информационной системе. Т.е. попробуем построить модель человеческого сознания, как мы его себе представляем, способную осуществлять процесс понимания. Из приведенных рассуждений следует, что сознание – это прежде всего управляющая система, основной функцией которой является выработка сигнала на совершение организмом эффективной реакции на воздействие, поступившее из внешней среды. Критерием эффективности здесь будем рассматривать сохранение системы, ее жизнедеятельности в процессе взаимодействия со средой, в противостоянии с ней. С этой задачей прекрасно мог бы справиться детерминированный автомат, получающий достаточную информацию от среды и имеющий достаточный запас программ реакции на внешнее воздействие. Детерминированный автомат достаточно хорошо описывается детерминированной физикой, и, с точки зрения выполнения функции управления, к нему нет претензий. Он прекрасно справится с противостоянием среде, поддержанием устойчивости живой системы, его при некотором усердии можно даже наделить свойством понимания. В рамках настоящего рассмотрения у него нет недостатков, кроме одного. Средствами детерминированной физики, в рамках детерминированного автомата невозможно сделать то, что необходимо поддерживать, что следует ограждать от среды, во имя чего стоит противостоять этой самой среде. Весь сыр-бор с квантово-механической стохастикой в информационной системе был затеян только ради того, чтобы создать физический аналог внутреннего мира, внутреннее информационное пространство, функционально отвязанное от внешнего мира на уровне причинно-следственных связей. Именно такая информационная система ближе к привычному представлению о сознании, чем детерминированный автомат.

В рамках данного обсуждения внешнюю среду можно рассматривать как информационную систему, связанную с сознанием – тоже информационной системой – двусторонними информационными причинно-следственными связями. Именно в такой схеме будем рассматривать обсуждаемую проблему «понимания понимания пониманием». Сознание можно рассматривать как систему, состоящую из двух частей или двух уровней. Наверно, правильней будет сказать, что это два варианта или два режима работы одной и той же информационной системы. В одном режиме мы имеем детерминированный автомат, обрабатывающий сигналы, поступающие из внешней среды, другой представляет собой работу той же системы, но вместо внешних сигналов ее приводят в действие внутренние. Два режима работы происходят одновременно, и суммарный сигнал поступает на исполнительный механизм и обеспечивает реакцию на внешнее воздействие.

3.3 Сознание как разум и подсознание

Теперь, видимо, уже можно попробовать дать определения. В рамках данной схемы можно определить сознание как всю совокупность информационных процессов, протекающих в организме. Строго говоря, любые процессы можно считать информационными, для четкости можно сказать, что мы будем считать информационными такие процессы, при анализе которых основное значение придается структуре потока энергии, а не его величине или мощности. Определение грешит нестрогостью, т.к. зависит от формы рассмотрения, однако с этим, как уже говорилось, придется примириться. Дальше можно попробовать определить или обозначить режим работы от внутренних источников, как разум или рациональный уровень. Режим же работы от внешних источников назовем подсознанием или бессознательным уровнем. Почему именно так? Термины разум и подсознание достаточно широко используется в психологии и в философии, и для простоты воспользуемся уже имеющейся терминологией, если она нам подойдет. Почему разум? Насколько мне известно из не очень строгих и четких рассуждений на эту тему, разуму обычно отдается свойство осознания, понимания. Это свойство гораздо больше подходит для системы, способной взглянуть на мир со стороны, быть внешней по отношению к осознаваемому объекту. Именно способность быть внешней по отношению к осознаваемому объекту обеспечивает принципиальную возможность отражения, отображения, осознания. Со всем остальным сможет справиться детерминированная информационная система с достаточным объемом памяти и программного или алгоритмического обеспечения. Это дело техники, а вот обеспечить принципиальную возможность самого акта осознания и вслед за ним понимания, сможет только информационная система, отвязанная от мира в системе информационных причинно-следственных связей. Это дает нам основания, нельзя не сказать, далеко не очевидные и совсем не бесспорные, ну уж какие есть, назвать ее разумом. Поскольку мы рассматриваем модель сознания как информационную систему, состоящую из двух частей, вторую часть мы столь же правомерно можем назвать подсознанием. Теперь, видимо, можно посмотреть, как она работает, и оценить, похоже ли это на то, что мы знаем о сознании.

В такой схеме определений за кадром остаются такие категории как рассудок, условные и безусловные рефлексы, бессознание, надсознание и сверхсознание. Эти и многие другие категории тоже используются для описания и анализа работы сознания. Часть из них мы, если потребуется, определим и используем позже, а без остальных попробуем обойтись, может быть, они нам и не потребуются. Хочется обратить внимание на некоторое недоумение, которое вызывает у меня использование терминов. Обработку информации или мыслительную деятельность, связанную с использованием рациональной логики и вербального аппарата, лежащую в основе того, что принято называть пониманием, очень часто называют сознательной, разумной, рациональной, рассудочной и т.п. В отличие от бессознательной, инстинктивной, интуитивной, подсознательной и т.п. Отчетливых границ между этими видами мыслительной деятельности или формами обработки информации обычно не проводится. Они определяются интуитивно, и в силу этого часто одни и те же вещи называют разными словами или наоборот. Попытки же что-то объяснить, понять, доказать, согласовать в условиях нечеткости и расплывчатости терминов не могут иметь успеха, и каждый обычно остается при своем мнении. В рамках же нашего рассмотрения можно попытаться достаточно четко определить термины на понятийном поле информационных представлений.

3.4 Движение информации в модели

Теперь попробуем рассмотреть движение и обработку информации в нашей гипотетической (не будем об этом забывать, гипотетической) системе. Вначале рассмотрим то, что мы назвали подсознанием. Оно представляет собой материальный объект с достаточно сложной структурой, функционирующей в режиме детерминированного автомата. Будучи объектом материального мира, он находится в поле действия всех причинно-следственных связей, существующих в мире. Часть этих связей описана методами естественных наук, часть, из соображений строгости, будем считать пока еще не описанными. Все они являются вполне физическими, материальными, и все они в рамках нашего подхода могут рассматриваться как информационные. Здесь надо иметь в виду, что как детерминированный автомат, являющийся материальным носителем сознания, физический объект или прибор, этим свойством обладающий, является объектом материального мира и в силу этого находится в сфере всех физических механизмов, присущих этому миру. Более четко можно сказать, что как материальный объект он способен воспринимать все физические поля и взаимодействия, как известные науке, так и неизвестные.

Здесь следует упомянуть о том, что в соответствии с теорией, большинство физических полей распространяется бесконечно, убывая по экспоненте, обратно квадрату радиуса или другому закону такого типа. В науки или в технологии действие поля ограничивается чувствительностью приборов. Применительно к сознанию, носителем которого является не прибор, созданный человеческими руками, а материальный объект, принадлежащий миру, рассуждение о чувствительности может оказаться некорректным. Имея в виду, что сознание мы рассматриваем как информационную систему, вполне правомерно предположить, что чувствительность системы, т.е. действенность для нее информационного сигнала может оказаться много выше, вплоть до уровня одной частицы или кванта. Из этого можно сделать вывод, что подсознание способно принимать и обрабатывать всю имеющуюся во внешней среде или в материальном мире информацию. Причем, пройдя через длинную цепь смерть-рождений в процессе отбора, например, по дарвиновской схеме, эта система обрела свойство устойчивости, ибо те системы, которые обладали недостаточной устойчивостью, к настоящему времени просто не сохранились. Видимо, и материальный мир обладает аналогичным свойством устойчивости, ибо то, что мы видим вне нас, гораздо ближе к состоянию динамической устойчивости, по крайней мере, в рамках того, что мы видим и как мы себе представляем мир. Тогда, принимая мир как информационную систему, можно расширить и углубить сделанный вывод. Можно рассматривать и мир, и подсознание как общую, единую информационную систему, обладающую общей, единой совместимой информацией, легко и беспрепятственно ею обменивающиеся. Эта единая система действует в режиме детерминированного автомата и при этом образует общее информационное поле. Выделение или отграничение из мира происходит на уровне той информационной системы, которую мы назвали разумом и источником деятельности которой является внутренняя квантово-механическая стохастика. Перейдем к рассмотрению этой системы.

Прежде всего, разум обеспечивает функциональную выделенность из внешнего мира, причинно-следственную независимость от него, создает внутреннее информационное пространство, внутренний мир, делает живое живым. Сформулировав это положение, можно рассмотреть движение информации в этой системе. Прежде всего, следует отметить, что и разум, и подсознание функционируют на одном и том же материальном носителе. Отличаются же они не геометрически а функционально, источником или причиной появления в них информации. Если источником информационной динамики в подсознании является внешняя информация, поступающая из среды по информационным причинно-следственным связям, то природа информационной динамики в разуме внутренняя, обусловленная квантово-механической стохастикой.

Квантовая стохастика создает нестабильность на уровне отдельной частицы, которую мы можем рассматривать как сигнал в нашей информационной системе. Эти сигналы поступают на входы устойчиво функционирующей информационной системы, которую мы рассматривали выше и назвали подсознанием. Поскольку, как нам удалось выяснить выше, подсознание функционирует в информационно-согласованном с внешней средой режиме, то и информационные элементы, на которых происходит преобразование информации, можно считать информационно-согласованными со средой, адекватными внешнему миру. В силу этого внутренний информационный сигнал по своей структуре и типу кодирования не будет принципиально отличаться от сигнала, порожденного внешними причинами. И оба эта сигнала поступают на исполнительный элемент, и их сумма определяет реакцию организма.

Таким образом, мы получили информационную систему, обладающую внутренним миром, внутренним информационным пространством. Т.е. мы получили возможность рассматривать знание о внешнем мире как продукт проекции информации, идущей из внешнего мира на внутреннее информационное пространство. Пока мы имеем только принципиальную возможность, причинно-следственно независимое пространство, которое может независимо отображать информацию. Но пока не понятно, как из этого голого принципа построить механизм формирования знания. Существенным недостатком построения является то, что обе информационные системы существуют на одном и том же материальном носителе. С одной стороны, материальность носителя обеспечивает адекватность материальному миру и, в силу этого, соответствие информации принципам и механизмам внешней среды. С другой стороны, присутствие разнородной информации на одном и том же носителе неизбежно вносит информационную сумятицу и образует информационную кашу. И как выделить оттуда функционально-независимое информационное пространство, пока не очень понятно. Было бы неплохо, если бы удалось выделить геометрически, отделить уголок, в котором движение информации было бы обусловлено внутренними квантовыми процессами, в то время как вся остальная система функционирует в режиме детерминированного автомата. К сожалению, такое предположение противоречит ходу наших рассуждений. Квантовые процессы идут по всему объему материального носителя информационной системы, и геометрической выделенности не просматривается.

Здесь надо вспомнить, что идея функциональной причинно-следственной независимости, опирающейся на квантовую стохастику, потребовалась нам для оживления детерминированного автомата, создания информационной системы, причинно-следственно независимой от среды, обладающей свободой воли. Теперь из этой же идеи мы хотим получить категорию понимания, а впоследствии и знания. Не слишком ли мы нагружаем эту идею? Как уже говорилось выше, для рассмотрения знания было бы хорошо иметь геометрически выделенный участок материального носителя сознания, функционально независимый как от среды, так и от остального носителя. Тогда знание можно было бы рассматривать как продукт процесса отображения внешней информации на этом геометрически выделенном функционально независимом участке. Дальше можно было бы назвать его Душой, и множество фундаментальных вопросов в науке, религии, мистике и т.д. и т.п. было бы снято. К сожалению, на основе имеющихся у нас интеллектуальных ресурсов мы себе такого позволить не можем. В нашем распоряжении только физической принцип, который позволяет сформировать две частично независимые друг от друга информационные системы. Этот принцип обеспечивает возможность отображения внешней информации на внутренней, но только принципиальную возможность, а технического решения не просматривается.

Для конструктивного рассмотрения процесса формирования и динамики знания в рамках информационных представлений можно было бы предположить существование выделенного участка, обладающего своей структурой. Эта структура сформирована потоками внешней информации и, как говорилось выше, находится в гармонии с внешним миром и вполне ему адекватна. Тогда знание можно было бы рассматривать как продукт «оживления» информационной структуры, адекватной миру, сигналами, имеющими внутреннюю, независимую от мира природу. Этот продукт представляет собой поток информации, обусловленный внутренними причинами, но структура его определяется структурой материального носителя, адекватной, как показано выше, внешнему миру. Развитие знания можно рассматривать как изменение структуры материального носителя под действием как внутренних, так и внешних сигналов. Память также можно рассматривать как структуру материального носителя, с которой под действием внутреннего сигнала считывается информация. Дальше можно выделить участки под оперативную и долговременную память, участок, ответственный за язык, и мы получим вполне удобоваримую и привычную схему распределения и обработки информации в хорошо знакомой нам вычислительной системе. К сожалению, для реализации такого подхода нам необходимо иметь механизм, позволяющий геометрически выделять функционально независимые участки. А такого механизма в нашем распоряжении нет. Тот механизм квантовой стохастики, который мы использовали для обеспечения функциональной независимости, действует, насколько мне известно, равномерно по всему объему материального носителя сознания. И никакого механизма, способного выделить функционально независимые от мира участки, в настоящее время неизвестно.

В принципе, в природе можно указать различные объекты, отличающиеся по уровню упорядоченности. Например, кристалл, с его высокой упорядоченностью, с одной стороны, и газ, с высоким уровнем стохастики. Промежуточное состояние, видимо, занимают жидкости и органические объекты. Быть может, на пути анализа информационной упорядоченности удастся сформировать понятия и категории, на базе которых удастся построить искомый механизм. Пока же из естественнонаучного понятийного поля не удается извлечь ничего пригодного нам и удовлетворяющего критерию «пожевать мозгами». Можно, конечно, продекларировать такой механизм и даже описать его работу. Он должен обеспечивать такую структуру геометрически выделенных участков, чтобы соотношение упорядоченной и стохастической информации было различным. Тогда участки с высокой упорядоченностью будут отвечать за информацию из внешней среды, а участки с высокой стохастикой будут обеспечивать внутреннюю. Можно предположить блок сравнения, где одна информация будет сравниваться с другой, а знания считать продуктом этого процесса. Для лучшего понимания можно напомнить уже приводившийся пример с введением радиоактивных элементов в твердотельную микросхему для обеспечения источника внутренних сигналов, причем вносить их будем неравномерно.

К сожалению, этот пример, как, впрочем, и любой другой, ничего не доказывает, а только показывает, как здесь, принципиальную возможность да служит лучшему пониманию предмета. Может быть, в дальнейшем ученые найдут такой механизм или окончательно сформулируют его, привыкнут, и он станет элементом естественнонаучного понятийного поля. Пока же у нас есть голый принцип, позволяющий иметь два типа информации, внешнюю и внутреннюю. Это позволяет нам рассматривать понимание как процесс сравнения информации, идущей из внешней среды, со знаниями, которые можно рассматривать как информацию, представляющую собой «оживленную» внутренними сигналами структуру материального носителя. Вот такая получается модель, построенная по выбранным нами правилам. Посмотрим, что она даст нам в вопросе «понимания понимания понимаем». Для начала попробуем оценить и проанализировать модель, определить область ее применения.

3.5 Промежуточная оценка

С прискорбием должен заметить, что полученные результаты несколько превышают первоначальный замах. Ведь если считать, что мы получили модель сознания, то ее можно использовать для описания любых процессов, происходящих с участием сознания, а не только процесс понимания. И здесь возникает соблазн решить сразу все или хотя бы многие сакраментальные проблемы. Ведь участие сознания определяет многие процессы, весьма значимые как для человека, так и для человечества. Это социальные механизмы, многие из паранормальных явлений, гуманитарные вопросы и проблемы, юриспруденция, медицина, сущность и технология знания, как естественнонаучного, так и любого другого. Можно попробовать подступиться к категориям религии, мистики, Души и Духа, понять соотношение сознания, знания и Бытия. Вероятно, все эти вопросы можно пытаться обсуждать, но это, видимо, предмет отдельного разговора. Для начала нужно понять, как относиться к самой модели, обсудить кое-какие методологические проблемы.

Обычно в науке считается, что полученная модель адекватно описывает сущность явления, соответствует тому, что «есть на самом деле». Категорию «есть на самом деле» тоже можно обсудить отдельно, но мы-то с самого начала и не собирались описывать то, что «есть на самом деле». Мы пытались из имеющихся у нас представлений построить представление об объекте, обладающем свойством понимания. Отдавая себе отчет о сложности проблемы, мы пытались построить приближенную модель, обращая внимание только на кирпичики, элементы понятийного поля, из которых мы строили модель. Мы применяли к ним только два требования: принадлежность к естественнонаучному понятийному полю и достаточную формализованность и известность, обеспечивающую возможность «пожевать мозгами». В результате появилась весьма приближенная модель, и у нас нет никаких оснований утверждать, что сознание идентично тому объекту, модель которого мы построили.

Можно, конечно, поднять полученную модель на флаг и, яростно им размахивая, проводить обсуждения и оценки всего, что имеет и может иметь отношение к предмету. Мне бы так поступать не хотелось. А если не так, то как? Ведь все равно как-нибудь поступить придется. Ведь не зря же получена модель. А если она получена, то ею надо пользоваться. Ведь в этой области знания до сих пор ничего естественнонаучного не было. (Видимо, это утверждение отражает просто амбиции автора.) Каждая модель по-своему уникальна, и эта по степени уникальности вряд ли отличается от других. Использование этой модели в дальнейшем хотелось бы предварить некоторыми соображениями и рассуждениями. В очередной раз хочу подчеркнуть, что автор не считает, будто сознание устроено именно так, как написано выше. Выше описана умозрительная схема гипотетического устройства, обладающего свойством понимания. При этом получена модель сознания, которую можно использовать при анализе процессов и явлений, происходящих с участием сознания. При этом хотелось бы отметить, что при разработке модели использовался целый ряд правил и условий. И модель верна при учете и соблюдении этих правил и условий. И говорить о правильности и адекватности модели можно только при соблюдении оговоренных правил и условий. При выходе за эти пределы правильность модели может вызывать большие сомнения.

Мысли вслух. А собственно, зачем я все это пишу? Получена неплохая, достаточно оригинальная модель, и вместо того, чтобы использовать ее по всему полю применения, автор пускается в рассуждения о ее правильности и адекватности. Обсуждаются область применения модели и правота выхода за пределы этой области. Зачем и, самое главное – почему нужны все эти рассуждения? Видимо, причиной тому послужило неоднократно наблюдавшееся использование вполне приличных моделей за пределами их области применения. Т.е. вполне логически непротиворечивая модель, разработанная и успешно используемая в конкретной и весьма ограниченной области реальности, самим автором или, что чаще, последователями, бесконтрольно распространяется на все процессы и явления. Примером этому может послужить хорошо известный бывшим гражданам бывшего Советского Союза марксизм-ленинизм. Вполне гениальная экономическая теория, неплохо описывающая социально-экономические механизмы периода первоначального накопления капитала, была распространена на все области реальности, вплоть до естественнонаучной. Можно привести еще примеры, но, как уже говорилось выше, они ничего не доказывают. Мне бы не хотелось, чтобы эту модель постигла подобная судьба. Уж больно широка у нее область применения, процессы и явления, связанные с деятельностью сознания, практически все аспекты Бытия. На правах автора призываю использовать предлагаемую модель очень осторожно, внимательно следя за областью применения, не забывая о том, что она не только не является истиной в последней инстанции, но даже об ее адекватности следует говорить при соблюдении определенных условий.

4. Обсуждение модели

4.1 Область применения

Ну вот, кажется, сказал, облегчил Душу, и теперь с чистой совестью можно приступать к обсуждению модели. Прежде всего, область применения. Областью применения можно считать информационный аспект процессов и явлений, связанных с деятельностью сознания. Деятельность сознания обычно рассматривается с точки зрения проявления категории Духа. При такой постановке проблемы перед применением модели необходимо либо свести проявление Духа к информационным представлениям, либо выделить информационный аспект и рассматривать только его. При этом может случиться, что значительная часть проявлений Духа, включенных в Бытие, окажется за кадром из-за невозможности свести их к информационным представлениям. Это к вопросу об ограниченности модели. Теперь о самой модели. Модель сознания можно рассматривать как информационную систему, состоящую из двух частей, подсознания и разума. Разделение на подсознание и разум не геометрическое, а функциональное. Подсознанием можно считать работу этой информационной системы в режиме детерминированного автомата, тесно и жестко связанного информационными причинно-следственными связями с внешней средой или миром. Здесь следует напомнить, что информация рассматривается здесь не в привычном дискретном электромагнитном смысле, а гораздо шире, когда все естественнонаучные причинно-следственные связи рассматриваются как информационные. Внешнюю среду или мир тоже можно рассматривать как информационную систему, которая свободно обменивается с подсознанием всей имеющейся информацией по системе причинно-следственных связей. Тогда подсознание можно считать жестко включенным в мировую информационную систему и рассматривать единую информационную систему «Мир + подсознание». Поскольку подсознание является управляющей системой для живого организма, можно сказать, что управляющий сигнал на действие организма (поступок) формируется на основании всей информации, поступающей из мира в организм. Причем можно предположить, что эта информация обрабатывается подсознанием в режиме детерминированного автомата, по жесткой детерминированной программе. Поскольку и информация, и программа адекватны миру, можно считать, что это может обеспечить поведение организма, вполне адекватное и эффективное с точки зрения, например, сохранения себя.

В свете сказанного выше подсознание дает возможность сохранить себя, но само свойство быть собой не обеспечивает. Чтобы было что сохранять, чтобы иметь возможность быть самим собой, быть живым, т.е. обладать свойством, которое мы определили как функциональную независимость от мира, нам пришлось прибегнуть к рассмотрению стохастических квантово-механических процессов. Это рассмотрение позволило нам наделить организм свойством быть живым, выделить его из среды или мира, а также позволило нам предположить существование в сознании еще одной информационной системы, которую мы условно назвали разумом. При дальнейшем обсуждении оказалось, что это вполне правдоподобно, ибо свойства, которыми мы наделили эти системы, не сильно противоречат интуитивным представлениям о разуме и подсознании, существующих в научных кругах.

Разумом, в рамках наших рассуждений, можно считать информационную деятельность того же материального носителя, что и для подсознания, но несколько в ином режиме. Если в случае подсознания информационный продукт определяется внешним сигналом, обработанным в структуре материального носителя, то в случае разума информационный продукт будет определяться принципиально внутренними, причинно-следственно отвязанными от мира сигналами, порождаемыми самим материальным носителем сознания. В принципе, полученное представление о разуме во многом совпадает с интуитивным представлением о нем, хотя есть и проблемы. Для удобства работы хотелось бы иметь более отчетливо выделенное устройство, но, к сожалению, из имеющегося в нашем распоряжении понятийного поля ничего более отчетливого выделить не удалось. Видимо, основным, а может быть, и единственным неоспоримым достоинством модели является то, что она построена из формализованных представлений, что позволяет проводить ее обсуждение и подтверждение в рамках рациональной логики, не уходя в область не формализуемых, а только декларируемых утверждений.

Тогда представлением о внешнем мире можно считать отображение внешней информации на внутреннем информационном пространстве. Внутреннее информационное пространство вроде бы создать удалось, хотя пока только на уровне голого принципа, и никакой привычной в естественных науках конкретики пока не наблюдается. Что же делать, что получилось, то и получилось, и не стоит требовать большего. Будем исходить из того, что получилось, а неточности и неопределенности попробуем использовать с пользой для рассуждений. А интересующее нас понимание, во имя которого переломано столько копий и истрачено столько ни в чем не повинной бумаги, можно рассматривать как сопоставление уже имеющихся в разуме моделей явлений внешнего мира с ощущениями, тоже, видимо, формирующимися в сознании.

4.2 Базовые информационные элементы

Здесь необходимо сделать отступление. Предполагается, что в разуме, как причинно-следственно независимой от мира системе, формируются модельные представления о процессах и явлениях, происходящих в мире. Как происходит это формирование, пока не очень понятно. Можно только предположить, что под действием потока внешней информации формируется структура органических информационных элементов материального носителя. Далее на эти элементы поступает внутренний сигнал, обрабатывается на информационных элементах и где-нибудь сравнивается с аналогичным информационным потоком, также порожденным внутренним сигналом, но сформированным на эталонных информационных элементах, которые можно считать неким аналогом знания. Термин эталонный здесь использован за неимением другого. Эти элементы эталонные только потому, что один информационный поток, определяемый внешней средой, сравнивается с другим, определяемым информационными элементами, от внешней среды не зависимыми. Об эталонности этих элементов как о стабильности, неизменности не может быть и речи, ибо именно их можно считать ответственными за поле знания, которое, конечно, меняется вслед за изменением этих «эталонных» элементов. По поводу же независимости этих элементов и, в силу этого, поля знания от мира или внешней среды, надо честно признаться, что это голословное утверждение или пожелание, никакого прямого подтверждения не имеющее. Просто очень хочется, чтобы было именно так. Исходя из этого, проще и удобней рассуждать.

Раз уж мы пустились в фантазии, то можно позволить себе еще одну. Если нам не удалось отделить системы друг от друга в пространстве, то можно попробовать сделать это во времени. Т.е. часть времени материальный носитель информационных систем работает с внешними сигналами, а часть – с внутренними. Еще часть времени можно выделить на процесс сравнения. Можно так же разделить системы, например, по частоте. Т.е. системы работают одновременно и одноместно, но на разных частотах. Здесь, я думаю, стоит прервать поток фантазии, ибо он может завести нас в очень приятные, но совсем не контролируемые дебри. Оставим открытым фантазийное поле для будущих исследователей. Может быть, они что-нибудь найдут, тем более, что будут знать, что искать и где. Мы же, в пределах метода и понятийного поля, на которое мы решили опереться, ни подтвердить, к сожалению, ни опровергнуть, к счастью, ничего не можем. Тем более, что за пределами модели или рассуждений все равно остается объект (или субъект), распределяющий потоки информации и, что самое важное, проводящий сравнение и оценивающий его результаты. Вероятно, та самая пресловутая Душа.

Процесс понимания, т.е. процесс формирования и развития поля знания, в рамках предложенной модели, можно рассматривать как процесс создания «эталонных» органических информационных элементов в объеме материального носителя сознания. Оживляясь под действием внутренних сигналов, «эталонные» элементы создают информационный поток, который будет сравниваться с аналогичным потоком, обусловленным воздействием внешней среды. Конечно, здесь следует говорить не о непосредственной внешней информации, а об информации, предварительно обработанной на сенсорах и блоках обработки внешней информации. По поводу этих блоков сказать ничего не могу, но очень хочется, чтобы они были. Целью предварительной обработки должно быть приведение внешней информации к виду, пригодному для сравнения с информацией, поступающей с «эталонных» элементов в рамках обсуждавшегося выше процесса. Результатом сравнения должно быть изменение поля «эталонных» элементов и приведение его в соответствие с внешней информацией.

Можно также предположить возможность автономной информационной деятельности поля «эталонных» элементов под действием внутренних сигналов. Т.е. под действием внутренней информации возможно формирование информационных потоков, определяемых «эталонными», почему-то хочется назвать их базовыми, элементами. Эти информационные потоки могут взаимодействовать между собой, смешиваться, сравниваться, и результатом этого взаимодействия может быть формирование новых «эталонных» или базовых элементов. Т.е. мы получили возможность создания новых базовых элементов как результата действия внутренней информации на старое информационное пространство. Можно считать знание информационным продуктом процесса создания информационных потоков за счет обработки внутренних сигналов на базовых информационных элементах пространства разума, причинно-следственно независимого от мира. Тогда можно считать, что мы показали возможную схему наработки знания за счет внутренних ресурсов, т.е. возможность саморазвития поля знания. При этом считаю необходимым в очередной раз напомнить, что все эти рассуждения верны в пределах предложенной модели, причем за кадром остается управляющий и воспринимающий объект (субъект (Душа)).

Следует заметить, что то, к чему мы пришли, кажется очень похожим на привычное нам знание и динамику его развития. Мы получили два варианта развития знания. Первый представляет собой непосредственное сравнивание внешних информационных потоков, определяемых процессами и явлениями внешнего мира, и формирование базовых элементов, ответственных за модельное представление о явлении. Этот вариант можно назвать экспериментальным или эмпирическим постижением мира. Второй вариант представляет собой схему саморазвития пространства знания, то есть процесс формирования базовых элементов загодя, за счет внутренних сигналов. Этот вариант можно считать теоретическим постижением мира, предварительным накоплением модельных представлений о возможном мироустройстве. Эти представления могут быть использованы при столкновении человечества с новыми, доселе не объясненными явлениям. Было бы очень заманчиво предположить, что при появлении новых явлений человечество именно так себя и ведет, т.е. подбирает для объяснения новых явлений модели из заранее накопленных модельных представлений. К сожалению, на практике все обстоит немного не так. Теоретические представления рассматриваются как реальная картина мироздания, как то, что «есть на самом деле», и экспериментальное подтверждение ищется на пути теоретических представлений. Но об этом, может быть, ниже, когда будем рассматривать психосоциальные механизмы использования знания. Сейчас же нас интересует проблема понимания.

Итак, в рамках нынешних рассуждений, можно сформулировать понимание как процесс сравнивания ощущений (информационных потоков), определяемых внешними явлениями, с внутренними информационными потоками, определяемыми базовыми элементами. Структура и динамика внешних информационных потоков определяется внешним миром. Динамика внутренних потоков определяется внутренними источниками, а структура – устройством базовых элементов. Если результат сравнения удовлетворителен, то принимается модель явления, с которой можно работать на практике, анализировать, экспериментировать, оценивать и т.д. и т.п. Если же результат неудовлетворителен, в базовые элементы вносится поправка и на основе исправленных базовых элементов строится новая модель, более точная. Тут надо заметить, что не требуется непрерывное сравнение построенных моделей с непосредственными данными эксперимента или явления. Они откладываются где-то в сознании (в памяти?) и при необходимости выдаются на сравнивающее устройство без обращения непосредственно к эксперименту или явлению. Так что процесс понимания в наших рассуждениях следует рассматривать не как поступление внешней информации на некое гипотетическое устройство (чистый лист), обладающее свойством понимания, а сравнивание этой информации с базовой информационной системой.

Видимо, следует предположить, что устройство, структура или информационная сущность этой системы определяется образованием, воспитанием, жизненным опытом и т.п. вещами. Эта структура меняется вслед за накоплением внешней информации в результате взаимодействия с внешними информационными потоками. В каждый конкретный момент эта структура отличается от той, что была раньше, и той, что будет позже. Из собственного опыта понимания и из попыток анализа чужого, хочется заметить, что обычно нынешняя информационная структура считается последней, единственной, окончательной и исчерпывающей. При этом напрочь игнорируется, что вчера эта структура была другой, а завтра будет третьей. Реальность воспринимается в сравнении с той базовой структурой, которая есть в настоящий момент, и именно она считается истинной картиной реальности. Ну, это так, лирическое отступление. Об этом когда-нибудь в другой раз и в другом месте. Сейчас же нас интересует информационное устройство базовой системы. Пока можно считать, что к каждому конкретному моменту она представляет продукт предыдущего опыта, воспитания, общения, взаимодействия с материальной и социальной средой. Т.е. понимание можно считать сравнением внешней информации с базовой информационной системой. Что же является фундаментом этой базовой системы? Если придерживаться аналогий с известными нам информационными системами, тогда то, о чем мы говорили выше, о формировании базовой системы в результате предыдущего опыта можно рассматривать как программное наполнение, «софт» системы. А что представляет собой «железо», как устроено то, что наполняется этим самым «софтом»? Каким рождается человек, с чем приходит он в этот мир, что он будет наполнять продуктом жизненного опыта?

4.3 Априорные знания

Видимо, здесь мы уперлись в то, что в философии называется априорными знаниями. Немало копий переломано по этому вопросу, но, насколько мне известно, ничего, кроме того, что такие знания есть, достоверно установить не удалось. Известно, что есть некие знания, представления или ощущения, изначально присущие человеку, данные ему от рождения и помогающие ему ориентироваться в мире. Из философии известно, что на этих знаниях или представлениях построено все имеющееся к настоящему времени знание. В рамках наших информационных аналогий априорные знания можно рассматривать не как «железо» информационной системы, собственно материальный носитель, а его устройство. Если быть ближе к вычислительной технике, то априорные знания можно рассматривать как операционную систему, некий набор неизменных встроенных служебных программ, заложенных в вычислительную систему при ее построении. Именно они обеспечивают функционирование информационной системы, дают возможность наполнять ее продуктом жизненного опыта, который можно рассматривать как знания.

В очередной раз хочу напомнить, что все приведенные рассуждения правомерны или, еще жестче, вообще имеют смысл только в пределах выбранного нами понятийного поля, поля естественнонаучных информационных представлений. Чтобы подойти к интересующим нас априорным знаниям, необходимо сделать отступление в область других живых существ, людьми не являющимися. Речь идет о животных. В соответствии с общепринятой точкой зрения, животные людьми не являются, и причиной отличия становится как раз отсутствие разума и рационального знания, разуму присущего. Есть точка зрения, что причиной отличия является отсутствие Души, но ни подтвердить, ни опровергнуть эту точку зрения мы не можем в связи с невозможностью строго формализовать категорию Души в рамках выбранного нами понятийного поля. Пока ограничимся тем отличием, которое понятно, отсутствием разума, тем более что категория разума было уже обсуждена выше. Следует принять во внимание, что отсутствие разума и связанных с ним знаний нисколько не мешает животным существовать. Они способны вполне адекватно реагировать на воздействие внешней среды, добывать пищу, строить жилища, догонять добычу, уходить от погони и т.д. и т.п. Т.е. они способны совершать достаточно сложные действия и во многих случаях могут вполне успешно конкурировать с людьми в реальной жизненной ситуации и даже одерживать победу.

И тогда весьма распространенное мнение о превосходстве человека над животным становится продуктом человеческих амбиций, результатом выбранных человеком правил игры и системы критериев, в рамках которых победа человека обеспечена изначально. Возьмем другие правила и критерии, и человек станет выглядеть совсем не таким сильным и хорошим, каким он хочет себе казаться. Это опять, кажется, лирическое отступление, а по интересующей теме можно сказать, что у животных есть информационные системы, обеспечивающие им достаточно сложное и вполне адекватное поведение. И это при полном отсутствии рационального знания, которым так кичится человек. Если уж быть строгим и точным, то это утверждение не совсем верно. По данным исследователей, в поведении животных можно найти некоторые аналоги рациональных действий, присущих человеку. Но доля их невелика, и мы с полной ответственностью может заявить, что в основном поведение животных определяется информационными системами, содержание которых нельзя назвать знаниями в привычном для человека смысле. Их принято называть инстинктами, навыками, но самое главное здесь в том, что они обеспечивают животным вполне эффективное и адекватное поведение.

Опершись на весьма распространенную точку зрения, что человек является естественным продолжением линии развития животного мира, можно предположить, что человек тоже обладает аналогичными информационными системами. Следует заметить, что поведение человека не дает оснований сомневаться в этом. Не все поступки человека могут выдержать проверку рациональной логикой. Многое идет на уровне чувств, эмоций, интуиции. И тогда априорные знания в рамках нашего понятийного поля можно сформулировать как рациональное осознание инстинктивного поведения, т.е. априорные знания представляют собой (в рамках настоящего рассмотрения) опирающиеся на инстинкты механизмы принятия решения и совершения поступка, формализуемые и осознаваемые на уровне разума. В соответствии с нашим разделением сознания на разум и подсознание, следует считать, что инстинктивные механизмы находятся в подсознании, а формализуются и осознаются разумом, в котором, собственно, и находятся знания. Попробуем повнимательнее рассмотреть, что стоит за этим тезисом.

Прежде всего, тезис опирается на предположение о существовании двух разных информационных систем, разума и подсознания, объединенных в сознание. Принципиальная возможность этого показана, но не более того. Из принципиальной возможности вовсе не вытекает, что такие системы обязательно есть, но существование их не запрещено, хотя, даже если они есть, не очень понятно, как они устроены. Представляется, что в рамках приближенной модели, не претендующей на адекватность, вполне можно этим предположением воспользоваться и в развитие его считать, что подсознание работает в режиме детерминированного автомата, жестко связанного со средой, а разум причинно-следственно от среды независим. Дальше следует предположение, что рациональные, логические знания помещаются в разуме и там же происходит процесс понимания. Далее идет не предположение, а просто логический ход, что понимание представляет собой сравнение внешней информации с базовой информационной структурой. И разум, и подсознание находятся на одном материальном носителе. Как нам удалось выяснить или тоже предположить, подсознание обеспечивает реакцию организма на уровне безусловных рефлексов и, видимо, имеет для этого соответствующие информационные ресурсы. Поскольку материальный носитель один, можно предположить, что и разум опирается на те же самые информационные элементы, которые обеспечивают безусловно-рефлекторную реакцию. Разница только в разных режимах работ, и в зависимости от режима вырабатывается разный продукт. Работа с внешним потоком информации определяет реакцию организма. Этот механизм доступен пониманию в рамках аналогий с привычными нам управляющими информационными системами. Работа с внутренними источниками создает продукт, который в рамках данного рассмотрения можно считать знанием и пониманием. Этот механизм менее понятен в рамках наших информационных аналогий. Видимо, это связано с тем, что механизм управления нам понятен и доступен, а схему понимания в таком аспекте мы обсуждаем впервые.

Тогда, если принять эти предположения правомерными, вполне можно считать, что знание и понимание опирается на информационные элементы, которые в другом режиме обеспечивают эффективное и адекватное поведение организма. Тут есть одна маленькая принципиальная тонкость. Пока они работают с внешними сигналами, их можно считать просто информационными элементами подсознания, обеспечивающими реакцию в режиме детерминированного автомата. Чтобы рассматривать их как априорные знания, нужно из информационных элементов сделать знания. Т.е. включить в систему модельных представлений, из которых разум строит свои модели. Для этого нужно предположить, что априорные знания представляют собой рационально осознанные, понятые или формализованные разумом навыки элементарного Бытия. Это предположение неизбежно опирается на другое, на то, что в разуме существует процедура осознания, и, подвергая этой процедуре навыки элементарного Бытия, мы делаем их априорными знаниями. То, как нам удалось сформулировать априорные знания, не сильно противоречит нашим интуитивным представлениям о них и рассуждениям авторитетов об этих знаниях. В силу этого такую формулировку можно принять как приближенную рабочую гипотезу и попробовать с ней работать.

5. Информационные механизмы понимания

5.1. Некоторые итоги

Кажется, сказано уже достаточно, чтобы попробовать подвести некоторые итоги. В рамках наших построений понимание можно определить как сравнивание внешних потоков информации, характеризующих интересующие нас явления, с внутренними потоками информации, определяемыми системой базовых, эталонных элементов, «оживляемых» внутренними, стохастическими сигналами. Система этих базовых элементов может рассматриваться как идеальная (существующая в сознании) модель явления. Если сравнение удовлетворяет потребителя, он пользуется моделью на практике, если не устраивает, строит другую, которая его устроит. Совокупность этих моделей можно рассматривать как базовую. Фундаментом этой базовой системы можно считать априорные знания, опирающиеся в свою очередь на инстинктивные, элементарные навыки Бытия.

Теперь, опираясь на сформулированное выше представление о понимании, можно проанализировать категорию понимания, оценить ее возможность и пределы. Но перед этим хотелось бы рассмотреть, а может быть, даже и решить один методологический, а может быть, даже и морально-этический вопрос. Как нам относиться к тому, что удалось сформулировать? Обычно ученый, сформулировав модель явления, твердо уверен, что ему удалось оторвать кусок Истины, и установленные связи и зависимости адекватны реальному явлению. Далее, считается, что сделанные оценки и рекомендации имеют непосредственное отношение к тому, что «есть на самом деле». Наше же положение несколько сложнее. Ведь мы с самого начала исходим из того, что строим приближенную, грубую модель интересующего нас явления. Строим из того, что есть, отдавая себе отчет в том, что то, из чего мы строим, совсем не обязано быть адекватным тому, что «есть на самом деле». Отсюда получается, что оценки и рекомендации имеют мало отношения к тому, что «есть на самом деле», а скорее относится к технологии построения модели. Следует заметить, что к настоящему времени нам известна только одна, приведенная здесь, модель сознания, построенная из естественнонаучных представлений, и одна вытекающая из нее концепция понимания. В других моделях и концепциях свойство понимания просто постулируется или обеспечивается за счет постулируемых сущностей, обладающих требуемыми свойствами. Из-за этого в модели мы и получили такую приближенность и относительность. Ведь постулируемую сущность легко наделить любыми, в том числе и адекватными качествами. Выводимая же конструкция неизбежно несет в себе особенности и ограничения элементов и способа построения. Так что в смысле точности предлагаемая модель мало чем отличается от постулируемых сущностей. Просто в случае предлагаемой модели мы имеем дело с недостаточно подтвержденными сущностями и свойствами, приближенными или относительными, в другом же с вовсе ничем не подтвержденными, опирающимися только на претензии и амбиции их авторов. И мне представляется, что мы вполне эффективно можем пользоваться этой моделью, а ее успешность определится тем, насколько удобно и приятно будет ею пользоваться.

5.2 Ограниченность разума

Теперь к вопросу о приятности. К сожалению, в самом начале обсуждения и анализа нам придется огорчить просвещенную общественность. Обычно успехом и признанием в обществе пользуются модели и представления, позволяющие человеку думать о себе лучше, возвышаться в собственных глазах. Предлагаемая же модель этого самого хомо сапиенса, человека разумного опускает. Попробуем оценить информационные возможности разума, того самого качества, которым так кичится человек разумный. Считается, что разум выделяет человека из животного мира, приближает к Богу и вообще наделяет человека множеством качеств, делающих его лучше и обеспечивающих ему успех в жизни. Рассмотрим его повнимательнее, тем более, что мы сможем сделать это, опираясь на модель. Информационные возможности или информационную мощность разума, по аналогии с вычислительными системами, можно определить как произведение количества информационных элементов на быстродействие и на коэффициент, определяемый алгоритмом обработки информации. Быстродействие информационной системы определяется законами физики, и его, видимо, следует считать небесконечным, ограниченным. Также небесконечным, ограниченным следует считать количество информационных элементов, ибо, по определению, разум ограничен физическими размерами носителя, в котором идут стохастические, независимые от мира процессы. Это позволяет предположить, что информационные возможности (информационная мощность) разума ограничены. За кадром, правда, остается алгоритм обработки информации, коэффициент который может возрастать с увеличением накопленного знания, но об этом чуть позже.

Отсюда с неизбежностью следует, что информационные возможности разума как информационной системы ограничены. И если сравнивать с объемами информации, с которыми работает подсознания, легко увидеть, что эти объемы существенно превосходят информационную мощность разума. Ведь в соответствии с предложенной моделью, подсознание, будучи объектом мира, включено в единый мировой информационный поток. В силу этого подсознание через систему причинно-следственных связей имеет дело со всей информацией, существующей в мире. Дальше идет вопрос о конечности или бесконечности информации, содержащейся в мире, но это уже выходит за пределы обсуждаемой темы. Для нас важно понять, что информационные возможности разума существенно меньше объема информации, которая содержится в мире и с которой реально работает подсознание. Теперь по поводу алгоритма обработки информации. С подобным аргументом уже приходилось сталкиваться, и здесь ответ такой. Понимание рассматривается как продукт процесса взаимодействия мира и сознания. Усложнение алгоритма обработки информации приводит к усложнению разума как информационной системы, что приводит к усложнению сознания и, соответственно, ведет к усложнению процесса взаимодействия мира и сознания. Т.е. усложнение разума, что должно было бы расширить его информационные возможности, неизбежно ведет к усложнению процессов взаимодействия мира и сознания, тех самых, которые мы пытаемся осознать и понять. И в этом смысле тезис о несоразмерности информационных возможностей разума и информационных объемов, которые он пытается освоить, сохраняет свою актуальность. И тогда получается, что тот самый разум, которым так гордится и кичится человек, становится просто информационным устройством, возможности которого много меньше, чем сложность процессов и явлений, на понимание которых он претендует. И тогда все рассуждения об Истине, правоте, о том, что «есть на самом деле», оказываются построенными на песке. А в основе этих рассуждений лежат человеческие амбиции и претензии, которые в свою очередь опираются на стремление добиться светской или духовной власти или удержать ее. Вряд ли такие выводы понравятся представителям просвещенной общественности, твердо и яростно уверенных в особой роли, миссии или предназначении человека на Земле, а то и во Вселенной. Ведь именно разум делает человека человеком, тем, что он есть, и что он о себе думает, а тут-то король оказывается голым. И ничего не остается, как в очередной раз взывать к Великим. «Тьмы горьких истин нам дороже нас возвышающий обман». А для кого Великий Поэт не авторитет, тем и я не судья. Просто очень хочется верить, что среди читателей найдутся люди, которые смогут отделить истину, пусть и горькую, от лжи, хоть и возвышающей. Ну да ладно, об этом когда-нибудь в другой раз, а пока будем считать это очередным лирическим отступлением и перейдем к серьезному обсуждению модели и проблемы понимания.

5.3 Понимание и знание

Процесс понимания можно рассматривать как построение модели интересующего нас процесса, явления, понятия или категории с точностью, позволяющей использовать эту модель на практике. Построение модели происходит в разуме, являющемся независимой от мира информационной системой. Модель строится из информационных элементов, представляющих собой индивидуально знание. Индивидуальным оно названо потому, что оно здесь рассматривается как присущее конкретному индивиду. Знание в общепринятом смысле, конечно, социально. Прежде всего, знание представляет собой опору для межчеловеческого общения и единый фундамент для совершения совместных действий. Здесь перо просится в очередное лирическое отступление. Самое время и место поговорить о языке как о носителе знания, средстве межчеловеческого общения и т.д. и т.п. Можно попытаться определить и формализовать категорию языка в поле информационных представлений, провести аналогию между словами и априорными базовыми элементами. Расширить эту аналогию до реперных точек динамической устойчивости информационного потока, идущего из мира и воспринимаемого подсознанием. Есть все основания полагать, что категория языка имеет не меньше отношения к процессу понимания, чем наши рассуждения. И, видимо, на этом пути у нас не меньше шансов «понять понимание пониманием». В очередной раз тяжелый сапог опустился «на горло собственной песни», и она, жалобно пискнув, увяла. Остается только посетовать, что обсуждение категории языка уводит нас от заявленной темы и пообещать вернуться к ней в другой раз.

Продолжим обсуждение категории знания. Конечно, оно социально, и социальность его начинается на уровне отбора общественно приемлемых моделей, созданных разумом. В процессе отбора вырабатывается более или менее единая система знания, которая и наследуется в процессе обучения. Под обучением здесь имеется в виду не только обучение в школе, институте и других образовательных структурах, самообразование и т.п., но и любое рациональное осознание жизненного опыта, приводящее к изменению поля базовых информационных элементов. Отсюда легко увидеть, что общностям с разной культурой, разным жизненным опытом соответствует разная система знаний, в чем-то схожая, ибо все мы живем на одной планете, но и в чем-то отличная, ибо условия обитания могут быть разные. Опираясь на модель, можно сказать, что сходства больше на уровне устройства самих базовых элементов, а отличие касается уже организации этих элементов. В процессе социального общения знания согласуются, утрясаются, и в результате мы имеем общее поле знания, обеспечивающее возможность совершения совместных действий.

Необходимо сказать еще об одном аспекте, присущем знаниям. Речь идет о процессах и явлениях, происходящих с участием сознания. Пожуем подробнее. В поле знания должно быть четкое разделение на модели, относящиеся к процессам, происходящим с участием сознания, и процессам, в которых участием сознания можно пренебречь. Строго говоря, все процессы происходят с участием сознания хотя бы в той мере, что они осознаются, но можно говорить о мере участия сознания. Не вдаваясь в подробности, можно говорить о двух типах моделей для разных реальностей. Процессы и явления, в которых сознание играет доминирующую роль – это процессы социальной и духовной реальностей. Модели, сориентированные на описание этих реальностей, обычно включают в себя абсолютные немерные и несчетные сущности типа Бога, Любви, Долга, Высшего Разума и т.п. категории. Несмотря на очевидную ненаучность этих сущностей и категорий, такие модели вполне успешно существуют и весьма эффективно используются обществом. Причина введения в модель абсолютных немерных и несчетных сущностей очевидна. Моделируя процессы и явления, сложность которых выше моделирующего устройства, ибо оно включено в процесс, мы вынуждены эту сложность выводить за пределы моделирования и наделять этой сложностью элементы модели. Здесь следует предположить, что на уровне базовых элементов предпосылки (заготовки) для такой модели есть.

Не для доказательства, а для пояснения рассуждений попробуем привести пример. Из жизненного опыта известно, что Бытие человеческое вовсе не хаотичное и беспорядочное, а вполне закономерное. Несмотря на некоторую долю хаоса, жизнь опирается на достаточно устойчивые законы и принципы, нарушение которых к добру не приводит. Для успешного построения и эффективной реализации планов жизнеустройства желательно эти законы знать, т.е. надо иметь модель устройства, механизма или сущности, которая эти законы реализует, является их источником и тем самым обеспечивает устойчивость Бытия, с которой мы сталкиваемся на практике. Попробуем построить такую модель из имеющихся у нас заготовок. Заготовки эти, как мы договорились выше, представляют собой базовые информационные элементы, обеспечивающие эффективность реакции организма на животном или бессознательном уровне. Это те самые навыки элементарного Бытия, которые, будучи осознанными разумом, становятся теми самыми априорными знаниями, из которых мы можем и должны построить искомую модель. Из опыта выживания в стае, у нас есть представление о вожаке, который в меру своих сил и возможностей обеспечивает порядок в стае и возможность ее выживания. Попробуем доработать этот объект до искомой модели. Прежде всего, сформулируем его задачу или функцию. Это будет обеспечение порядка и устойчивости в материальном, социальном и психическом планах в масштабе Земли и даже (не будем скромничать, в уме все можно) в масштабе всей Вселенной. Для исполнения заданной функции наделим его необходимыми свойствами. Прежде всего, ему, видимо, необходимо всеведение, т.е. способность получать и адекватно обрабатывать информацию обо всех событиях во вверенном ему объекте управления. Потом ему желательно иметь всемогущество, т.е. возможность вмешиваться в течение любых процессов и явления и строить их в силу собственного разумения, причем масштабы вмешательства не ограничены.

Несложно увидеть, что получающаяся модель очень похожа на хорошо известную модель Господа Бога. У Бога, правда, есть много других качеств. К примеру, определенная стабильность, ибо опыт показывает, что порядок мира постоянен, и, несмотря на то, что Бог управляет миром по собственному разумению, это разумение на исторически обозримом временном периоде остается неизменным. При необходимости Бога можно наделить качествами Творца, и здесь интересно отметить своеобразную «диодную» характеристику взаимодействий Бога и Человека. От Бога к Миру и Человеку идут управляющие сигналы, обязательные для исполнения, в то время как от Человека к Богу, насколько известно из религии, можно обращаться только с просьбами, исполнение которых определяется божьим разумением. Собственно говоря, в задачи данной работы обсуждение категории Бога не входит, об этом в другой раз, здесь же мы обсуждаем принципы понимания, которые к настоящему времени нам удалось свести к механизмам моделирования.

В свете этого, здесь хотелось бы посмотреть, как, чем и из чего мы построили искомую модель. Мы взяли за основу представление о вожаке, известное из элементарного опыта, и дополнили гипертрофированными человеческими качествами, также известными из элементарного опыта. Способность гипертрофировать тоже, видимо, заложена на уровне элементарного опыта, по крайней мере, там наверняка есть представление «больше–меньше», а применив представление «больше» к самой категории «больше», легко получить представление «больше большого», т.е. очень много или бесконечно много. Это утверждение нельзя считать доказывающим или доказательным, но мы давно уже договорились, что примеры ничего не доказывают, а только помогают понять логику рассуждений. Исходя из этого, обратимся к грамматике. Можно сказать, что на уровне элементарного опыта, запечатленного в базовой структуре информационных элементов, на которые опираются априорные знания, присутствуют не только имена существительные, позволяющие обозначать объекты мира, но и другие части речи, дающие возможность манипулировать этими объектами. Это дает возможность трансформировать эти объекты, соотносить и совмещать их друг с другом, т.е. можно сказать, что у нас есть достаточно солидный арсенал для построения моделей интересующих нас явлений. Достаточно солидный, но не бесконечно большой. И об этом надо помнить, строя схему понимания на основе предложенной модели сознания. По такой же или близкой к ней схеме можно рассматривать построение моделей для процессов и явлений, в которых участием сознания можно пренебречь.

5.4 Естественное знание

Еще совсем недавно, буквально до написания этих строк, мне казалось, что такие модели относятся к процессам, явлениям и объектам неживой природы, материальной реальности. И именно эти модели представляют собой то, что принято называть естественнонаучными знаниями. Единственным облачком было непонимание того, как естественнонаучным знаниям удается ограничить количество причинно-следственных связей между материальным объектом и материальным миром. И при попытке проговорить предполагаемый текст, что потребовало отнестись к нему более внимательно, это облачко предстало огромной черной тучей, закрывшей весь горизонт. Пришло отчетливое понимание того, что любой объект реального мира, любой процесс или действие, в нем происходящее, включено в реальную схему причинно-следственных связей, присущих этому миру. Из предлагаемой модели сознания следует, что сложность реального мира, его система причинно-следственных связей превосходит по сложности информационную мощность разума. Тогда модели реальных объектов должны как-то с этой проблемой справляться, например, включать в себя, как в религиозном знании, абсолютные немерные и несчетные сущности. Однако в естественнонаучных знаниях мы этого не видим. Все они вполне рациональны, их составляющие вполне счетны, мерны и конечны, количество причинно-следственных связей ограничено. В силу этого, они, если верить модели, не пригодны для описания объектов реального мира. К чему же тогда относятся естественнонаучные знания, какую реальность они описывают?

В результате внутреннего монолога удалось придти к выводу, что эти знания описывают рациональную реальность, т.е. ту реальность, которую человек и человечество создают своими руками и своим разумом. Именно в этой реальности можно найти объекты, не включенные в систему общемировых причинно-следственных связей. Можно предположить, что для осуществления своих потребностей человек создает технические и другие средства, причем создает их своими руками, в соответствии с моделью, созданной разумом. Поскольку основным свойством разума является причинно-следственная независимость от мира, то вполне логично предположить, что и созданные им модели эту независимость реализуют. К настоящему времени рациональная реальность достаточно хорошо развита и обеспечивает вполне успешное проживание человека и человечества. Большинство цивилизованных людей живет в этой реальности, она достаточно хорошо ограждает их от проявлений внешнего мира, и в обыденной жизни знания о рациональной реальности, в которой мы живем, гораздо важнее, чем знания о реальном мире, от которого мы ограждены. Я не зря упомянул о цивилизованных людях; для людей, которые ближе к природе и дальше от цивилизации, значимость реального мира, к которому они ближе, выше, и это можно увидеть в системе знаний, на которую опирается их жизненная позиция. Хотя и они охотно пользуются достижениями цивилизации, техническими средствами, обеспечивающими более успешное противостояние среде. Вслед за этими средствами проникают и сопутствующие им естественнонаучные знания и подходы. Эта неожиданно выплывшая тема кажется очень важной для обсуждающейся проблемы понимания, и от нее не удастся уклониться столь же легко, как раньше, просто пообещав обсудить в другой раз. Нужно ее закончить, сделать выводы и только тогда вернуться к проблеме. Итак, неожиданно обнаружилось, что для адекватного описания объектов материального мира знание должно учитывать бесконечное количество причинно-следственных связей. В соответствии с моделью количество этих связей не бесконечное, а превышающее аналитические возможности сознания, что методологически одно и то же. Такими свойствами обладают знания, сориентированные на моделирование духовного мира, ибо они включают абсолютные немерные и несчетные сущности. Привычные нам естественнонаучные знания такими свойствами не обладают, и, в силу этого, пригодны только для описания объектов рациональной реальности, построенной разумом. И что же нам делать с объектами материальной реальности? И откуда берется представление о том, что естественнонаучное знание описывает реальный материальный мир?

В качестве ответа можно построить некую историческую параллель. В процессе противостояния среде и обеспечения собственного выживания человек, вооруженный разумом, строит различные устройства и приспособления, помогающие выживать и противостоять среде. Сущность и устройство таких приспособлений определяется разумом и технологическими возможностями человека. Это была вполне рутинная деятельность по обеспечению выживания, и никаких претензий на постижение внешнего мира там не было. За внешний мир отвечали жрецы и шаманы, а интересующая нас деятельность была сориентирована только на обеспечение общества материальными средствами материального противостояния среде. Это была деятельность кузнецов, ткачей и т.п. ремесленников. Этой деятельности соответствовала своя форма знания, обеспечивающая развитие и передачу ремесленнических технологических навыков.

5.5 Рациональное знание

Параллельно с деятельностью ремесленников существовала деятельность охотников, рыбаков, земледельцев и прочих собирателей, также обеспечивающих существование общества. Этой деятельности сопутствовала своя форма знания, и именно она могла бы стать той формой знания о реальном мире, про которую говорилось выше. Видимо, знания о реальном материальном мире включают в себя компонент, учитывающий причинно-следственные связи, сложность которых выходит за пределы аналитических возможностей сознания. В силу этого, такие знания методологически близки к знаниям о духовной реальности. Дальше можно предположить конкурентную борьбу знаний о реальной материальной и рациональной реальностях на социальном поле. Тем более что эти знания можно считать относящимися к одной области деятельности, к взаимоотношению человека и среды. Судя по тому, что мы имеем в остатке, знания о рациональной реальности в этой борьбе победили, и знания о реальной природе сохранились только в друидических и других подобных им культах, сориентированных на поклонение природе. Конечно, тема очень интересная, но если понесло на друидические и другие культы, в которых автор уж никак не может считать себя специалистом, то, видимо, пришла пора «наступать на горло и этой песне» и возвращаться к проблеме понимания.

Можно предположить, что и знания о рациональной реальности устроены в соответствии с обсуждавшимся выше механизмом. Из имеющихся элементов априорного знания средствами логики человек строит приближенную модель интересующего его объекта, процесса или явления. Как уже говорилось, элементы априорного знания можно рассматривать как рационально осознанные навыки элементарного выживания. Эти навыки можно рассматривать как информационный продукт управляющей системы, реализованной на уровне системы базовых информационных элементов, обеспечивающих бессознательное поведение на уровне безусловных рефлексов. На основе информационных представлений можно анализировать этот информационный продукт как результат деятельности вполне материальной информационной или управляющей системы. Эта система построена из вполне материальных базовых информационных элементов, принадлежащих материальному миру и находящихся с ним в причинно-следственном информационном контакте. Как уже говорилось выше, такое представление может иметь очень мало отношения к реальному миру, к тому, что «есть на самом деле». Просто это умозрительная модель, позволяющая в рамках доступных нам понятий оценивать и анализировать работу сознания. А вопрос о том, как «на самом деле», остается открытым. Очень хочется сказать – пока открытым, но, кажется, это будет нарушением заявленной в начале изложения строгости. Вопрос открыт, а можно ли его закрыть, автор пока не знает. Здесь термин пока кажется допустимым.

Видимо, так же следует относиться и к квантово-механическому выделению разума как причинно-следственно независимой информационной системы из сознания. Это тоже умозрительная модель, имеющая гораздо больше отношения к свойствам разума, чем к реалиям мира. Такая модель является формально-логическим упражнением, позволяющим создать гипотетическое техническое средство, в котором можно разместить пространство или поле знания. Т.е. у нас есть физическая модель материального носителя разума, в информационном пространстве которого можно поместить поле знания. Имея это в виду, можно перестать обсуждать модель и перейти к обсуждению категории знания, помня о том, что мы знаем, как это можно технически устроить. Тогда понимание будет представлять собой отображение или, в рамках нашей модели, независимое моделирование в поле знания, находящегося в разуме. Знание будем рассматривать как систему причинно-следственных моделей, построенных средствами логики из элементов априорного знания. Видимо, это общий принцип построения моделей для описания любой реальности.

Анализ современного знания, существующего в рамках западноевропейской культуры, показывает, что основную, доминирующую роль в обществе занимает естественнонаучное знание. Параллельно с ним существуют религиозное (духовное) и гуманитарное знание. И тогда понимание представляет собой построение причинно-следственной модели в рамках существующего знания. Здесь надо сделать одну оговорку. Поскольку автор является представителем естественнонаучного знания (его так учили), воспитывался и формировался в материалистической среде (такое было время), то, конечно, его рассуждения имеют определенный естественнонаучный крен. В силу этого, хотелось бы провести обсуждение понимания с точки зрения естественных наук. Так проще автору, да и в условиях доминирования естественнонаучных знаний хорошим тоном в кругах просвещенной общественности является опора понимания на естественнонаучные представления. Видимо, в кругу религиозных людей или в обществе гуманитариев проблема понимания будет выглядеть по-другому, мои рассуждения рассчитаны на специалистов с естественнонаучной ориентацией.

Теперь надо посмотреть, как устроено знание и как мог бы выглядеть процесс понимания, или, в нашем случае, процесс независимого моделирования. Поскольку в основе, фундаменте или сердцевине знания лежат априорные знания, с них и следует начать. Так как они опираются на навыки элементарного бытия, можно предположить, что их рациональное осознание представляет собой моделирование привычного нам мира, того, в котором мы живем. Это мир средних размеров, расстояний, скоростей, времен и т.п. Надо вспомнить, что мы говорим о естественнонаучных знаниях, целью и назначением которых, как мы выяснили выше, является построение рациональной реальности, технических средств противостояния среде и освоения ее. Расширяя область деятельности за пределы привычной, человек и человечество вышли на уровень реальности с размерами, сильно отличающимися от привычных. Это размеры атома, с одной стороны, космические масштабы и скорости, близкие к скоростям света, с другой. Так же и со временем, от атомных колебаний до времени от Большого Взрыва. В соответствии с осознание этих реалий в рамках рационального знания строятся естественнонаучные модели, описывающие эту новую реальность. Так появились Теория Относительности и Квантовая Механика, знания, которые неплохо работают на уровне создания рациональной реальности, технических средств, однако плохо понятны на уровне элементарного здравого смысла. Чтобы разобраться с пониманием на уровне здравого смысла и с категорией «есть на самом деле», необходимо совершить небольшой, но весьма важный психосоциальный анализ.

Как уже неоднократно говорилось выше, этот анализ доказательной силы не имеет, но ставит своей целью пояснение и иллюстрацию рассуждений о знании и понимании. Начнем с категории «есть на самом деле». Можно предположить, что априорные знания, обеспечивающие элементарное выживание, опирающиеся на информационные элементы, адекватные внешнему миру, вполне можно наделить атрибутом «есть на самом деле». Эти знания многократно подтвердили свою адекватность реальному миру в процессе выживания. Этим знаниям вполне можно доверить жизнь на уровне элементарного выживания. Расширяя область практической деятельности, человек выходит за пределы априорного знания и вынужден строить модели новой реальности средствами логики из имеющихся элементов априорного знания. Здесь уже к присвоению атрибута «есть на самом деле» нужно относиться осторожней. По привычке к надежности априорных знаний любым построениям разума человек стремится присвоить атрибут «есть на самом деле» и относится к элементам знания, исходя из этого. Нужно иметь в виду, что построенные рациональные модели адекватны только той области реальности, для которой они были созданы, в которой осуществляется конкретная практическая деятельность. Выход за пределы этой области может нарушить соответствие модели и реальности, чему в истории знания есть множество подтверждений. Это и модель плоской Земли, и представление о теплороде и флогистоне, и многие другие модели, которым просвещенная общественность легко и непринужденно присваивала атрибут «есть на самом деле», чтобы столь же легко отказаться от них и присвоить этот атрибут другим моделям, обусловленным развитием знания и расширением области практической деятельности.

В развитие психосоциального анализа стоит вернуться к взаимоотношениям естественнонаучного знания и реального материального мира. Как неожиданно удалось выяснить выше, естественнонаучные знания, просто в силу своего устройства, не могут адекватно моделировать реальные процессы и объекты реального материального мира. И здесь хотелось бы понять, откуда у естественнонаучного знания претензии на адекватное описание реального материального мира. Можно предположить, что, одолев в конкурентной борьбе естественные знания о реальном материальном мире, естественнонаучное знание унаследовало обязанность знать о том, что «есть на самом деле», и нести это знание просвещенной общественности. Нельзя не сказать, что помимо этой унаследованной обязанности, есть много чисто психосоциальных причин считаться знатоком того, что «есть на самом деле». Например, знание того, что «есть на самом деле» сильно повышает правоту, авторитет и уверенность в себе того, кто знает. Это позволяет играть социальную роль Учителя, который «знает, Как». Роль Учителя в обществе приятна и престижна, и занять ее помогает претензия на знание того, как устроен Мир, как «есть на самом деле». Роль эта, видимо, унаследована от жрецов, которые получали свои знания в результате откровения. Эта роль в обществе востребована, и в связи с доминированием естественнонаучного знания и ослаблением социальной значимости других форм знания эту роль стремятся занять представители доминирующего естественнонаучного знания. Отсюда идут различные модели и теории мироустройства, претендующие на знание того, как устроен мир. Дальше можно было бы обсудить социальные аспекты знания, но это может выйти за пределы обещанного небольшого психосоциального анализа. Стоит пообещать вернуться к этому в другой раз и вновь вернуться к проблеме понимания.

6. Модели мироздания

6.1 Издержки интерпретации

Причем обратиться к пониманию тех самых моделей мироздания, которые щедро поставляет нам естественная наука. Стоит отметить, что понимание на бытовом уровне предполагает объяснение на уровне здравого смысла, в поле априорных или достаточно близких к ним знаний. Обычно это происходит в процессе интерпретаций, т.е. упрощенного описания модели на уровне доступного неподготовленному пользователю здравого смысла. Отсюда появляются различные казусы. Очень неплохим примером, правда, несколько из другой области будет попытка изображения Господа Бога. Наиболее распространенным является изображение седовласого старца, сидящего на облаке. Сразу появляются вопросы. Например, зачем Богу ноги? Куда и как собирается ходить олицетворение высшей сущности, по определению находящееся Везде. Видимо, не напрасно во многих религиях запрещено изображать Бога. Да и как изображать сущность, приводящую в порядок все и вся. Вероятно, живописное искусство стоит достаточно близко от априорного знания. И при попытке изобразить высший нематериальный Дух неизбежно будут возникать образы из близкого и привычного материального мира. Можно предположить, что попытки изображения Бога или Богов идут из того самого знания о реальном материальном мире, о котором мы говорили выше. Там все нормально. Объекты поклонения или духовного сосредоточения вполне реальны, обращение к ним может приносить вполне конкретный технологический эффект, и изображение их вполне правомерно. И тогда описанный в Ветхом Завете конфликт Господа с евреями, поклоняющимися изображениям Богов, можно рассматривать с точки зрения конфликта между двумя формами знания. Если вообще затея с поклонением и духовным сосредоточением имеет какой-либо практический смысл, хотя бы с точки зрения обретения внутренней гармонии, то служители Господа предлагают обращаться непосредственно к Высшему носителю миропорядка, а не к его представителям на местах, обеспечивающих порядок в своей, конкретной области реальности. Помимо казуса с «ногами» и другими попытками наделения высшего нематериального Духа привычными нас атрибутами из материальной реальности, бывают и другие. Например, вопросы типа: «Может ли Бог создать камень, который сам не сможет поднять?» Казусы такого типа показывают, что с пониманием высших категорий на уровне априорного «здравого смысла» могут возникать проблемы. Может быть, это запрет наделять одну сущность двумя и более свойствами, гипертрофированными до бесконечности. А может быть, что-то вроде теоремы Гёделя в ее самом общем смысле, применительно к механизмам мышления, свойствам человеческой логики.

Аналогичные «ноги» торчат и из многих интерпретаций естественнонаучных моделей мироздания. В соответствии с представлениями о Большом Взрыве он стал причиной возникновения не только вещества и материи, но также и пространства–времени как формы их существования. Однако есть интерпретация причины Большого Взрыва как столкновения двух элементарных частиц, несущихся со страшной, близкой к световой скоростью. Все хорошо, только не очень понятно, где они неслись, если не было пространства, и как определялась скорость, если не было времени. То же самое можно сказать и про модель гравитации как искривления пространства–времени. Если говорить об искривлении, то предполагается существование некоей прямой, неискривленной субстанции, относительно которой и происходит интересующее нас искривление. Так же многие теории пространства-времени, просто пространства или просто времени при внимательном рассмотрении обнаруживают существование некоего идеального, эталонного пространства или времени, в которых и существует изучаемая физическая или математическая конструкция. Такое пространство есть, только расположено оно не в Мире, а в сознании или в разуме. Здесь мы имеем дело с особенностями разума, работающего в поле рационального естественнонаучного знания. Необходимость опирать рациональные построения на априорные знания, плюс привычка располагать технические средства рациональной реальности в привычном нам пространстве Бытия, приводит к тому, что рациональную модель пространства мы помещаем в идеальное пространство, которое берем из априорного знания. Это просто рациональный атавизм.

Еще один пример можно привести из области научной фантастики. Когда герои мгновенно перемещаются в пространстве–времени, то приземляются они (сам грешу этим атавизмом, хотел убрать, но пусть остается, так наглядней), конечно, не приземляются, а оказываются они на полу или на поверхности. Такой зыбкий в сравнении с масштабом и технологией перемещений объект как поверхность или, что еще менее надежно, вполне рукотворный пол. Конечно, это ничего не доказывает и не подтверждает, а просто показывает, что, строя сюжет, разум стремится опереться на что-нибудь привычно устойчивое, на какой-нибудь очевидный для него эталон, инвариант. При этом нечасто автор сюжета задумывается над соразмерностью незыблемости самого инварианта и рассуждений, которые на него опираются. Хоть пример и приведен из научной фантастики, но и в нефантастической науке из моделей мироустройства очень часто торчат такие «ноги». Правда, эти «ноги» обнаруживаются при достаточно внимательном рассмотрении. Обычно пользователь идет на поводу у автора и принимает очевидным то, что очевидно автору. Проблемы возникают в случае сомнения в незыблемости, инвариантности очевидного. Из наших рассуждений следует, что инвариантность обусловлена скорее свойствами разума, нежели Мира. И тогда следует принимать незыблемость очевидного только в пределах задачи, реальности, в которой работает модель, в идеальном случае в той области, где правомерно присвоение атрибута «есть на самом деле» априорным знаниям. Выход же за пределы этой реальности может быть чреват тем, что начинают шататься привычно очевидные инварианты. Может и не быть, но при расширении области применения модели или понятия нужно быть осторожней и внимательней, во избежание торчащих «ног», которые могут вызвать вполне заслуженные усмешки слушателей.

Неплохим примером стремления опереться на инвариант может быть ситуация с историческими летописями. У историков считается хорошим тоном относиться к ним, как к истине, считать, что они адекватно описывают реальные события. Странным выглядит такое отношение к случайно сохранившимся документам или надписям. Ведь у нас есть живой опыт лживости текстов, сделанных человеческими руками, начиная от лозунгов и заканчивая результатами подсчета голосов. Почему историки считают, что раньше люди были другими, а тексты, с которыми они имеют дело, являются летописями, а не романами? Где гарантия того, что даже летописи описывают то, что «было на самом деле», а не то, что должно быть, то, что видел или хотел бы видеть автор?

Убедившись, что любое знание стремится опереться на очевидные инварианты, и имея в виду, что понимание представляет собой построение моделей интересующего нас явления из имеющегося у нас знания, попробуем посмотреть, что за знания у нас есть, провести ревизию того, чем мы можем понимать. Анализ существующего знания показывает, что к настоящему времени в обществе есть два типа знания. Это естественнонаучные и религиозные знания. Есть еще остатки того знания о реальном материальном мире, о котором упоминалось выше, условно назовем его естественным. Оно сохранилось в виде мистического знания, шаманизма, друидических и подобных им культов, основанных на поклонении природе. Распространенность его в обществе весьма невелика, и поэтому, несмотря на очевидные, неоспоримые преимущества, всерьез говорить о его участии в процессе понимания не стоит. Следует отметить, что индивидуального понимания можно достигнуть, оперевшись на любое знание, приняв в качестве очевидных инвариантов его постулаты. Однако здесь имеет смысл рассматривать коллективное понимание, обеспечивающее возможность совместных действий. Индивидуальное же понимание, опирающееся на необщепринятое знание, такой возможности не дает, даже более того, ставит понимателя в весьма сложные отношения с обществом. Мы же попробуем оценить пригодность имеющегося у нас общепринятого знания к построению картин мироздания, созданию моделей всеобщего миропорядка.

Следует сказать, что имеющиеся религиозные знания достаточно хорошо удовлетворяют задаче построения схемы миропорядка, анализу проблем мироздания. К сожалению, религиозное знание, в настоящее время сориентированное в основном на духовную реальность, внутренний мир человека, его Душу, очень плохо пригодно для использования в непосредственной деятельности человека и человечества по освоению и преобразованию материальной среды. На этом поприще с ним вполне успешно конкурирует естественнонаучное знание. Будучи изначально сориентировано на создание технических средств противостояния среде и, это надо выделить отдельно, противостояния людей друг другу, то есть оружия, оно в западноевропейской культуре заняло доминирующее положение как в непосредственной деятельности, так и в системе образования, наследования знания. Поскольку религиозное и естественнонаучное знание построены по разным методологическим принципам и опираются на разные «очевидные инварианты», они неизбежно противоречат друг другу в методах описания реальности. Отсюда идет идея создания Единого Знания, но, видимо, в силу принципиальных расхождений, создать его пока не удается. Может быть, на основе предлагаемой модели удастся создать такое знание или показать невозможность его создания. Решить задачу или показать невозможность ее решения, вот самый общий и наиболее объективный научный подход к проблеме. Однако современные естественные науки часто игнорируют вторую часть утверждения. Решить любой ценой или получить какое-нибудь решение и доказать, что оно именно то самое. Причиной тому психосоциальные аспекты знания, но их мы собирались обсудить в другой раз. Итак, понимание в социально приемлемом виде, по крайней мере в рамках западноевропейской культуры, можно свести к моделированию интересующего нас явления в поле естественнонаучного знания.

Нельзя не отметить, что мы пришли к тому, с чего начинали, когда в качестве фундамента рассуждений брали естественнонаучные представления, которые можно «пожевать мозгами». В этом нет ничего удивительного, это обычное дело для науки, когда на другом уровне удается подтвердить то, с чего начали. Отчасти это подтверждает правильность логических построений, но, конечно, ничего не доказывает. Интерес могут представлять только те результаты и наблюдения, которые мы получили, сопровождая мысль в ее путешествии по кругу. Итак, исходя из того, что в нынешней западноевропейской культуре понимание можно рассматривать как моделирование в поле доминирующего естественнонаучного знания, попробуем оценить его пригодность для решения этой задачи.

6.2 Адекватность знания

Для начала следует отметить, что для создания и понимания объектов (предметов) рациональной реальности естественнонаучные знания подходят очень хорошо, ибо, в соответствии с нашими рассуждениями на базе предложенной модели, именно для этого они и созданы. Они прекрасно работают в области рациональной реальности и там со своей задачей справляются. И когда нам требуется понимание в пределах рациональной реальности, мы вполне можем довериться естественнонаучному знанию. Проблемы могут возникнуть при моделировании объектов и процессов реального материального мира, духовной реальности и картин мироздания, для описания которых естественнонаучные знания не предназначены. Они предназначены для описания объектов и явлений с ограниченным числом причинно-следственных связей, что обусловлено, в соответствии с моделью, небесконечными, ограниченными аналитическими возможностями разума. Для снятия этого ограничения при описании духовной реальности в религиозном знании используются абсолютные сущности типа Господа Бога. Применительно к этому можно сказать, что сложность моделируемого объекта загоняется в сложность представлений, из которых строится модель. Видимо, нечто похожее было и в тех знаниях, которые мы условно назвали естественными, что давало им возможность эффективно моделировать реальный материальный мир. В естественнонаучных знаниях ничего подобного не наблюдается, и в силу этого эффективность моделирования ими процессов и объектов реального материального мира может вызывать серьезные сомнения. Аналогичные сомнения могут возникать и при моделировании картин мироустройства и принципов миропорядка. Сейчас самое время предложить отказаться от естественнонаучного знания, которое толком ничего не объясняет, а то, что объясняет, объясняет плохо, и призвать к созданию другого, нового знания, которое все будет объяснять хорошо. Ничего подобного я делать не хочу и не буду.

Общество – весьма сложный и плохо формализуемый организм, чтобы трясти его, создавая и внедряя новые знания. Никто точно не знает запас социальной устойчивости, а глядя на нынешнюю экологию и политику, легко предположить, что этот запас существенно меньше, чем нам хочется и кажется, причем значительная часть его уже исчерпана. Трясти социальные устои, а знание, несомненно, один из серьезных столпов общества, не стоит, поэтому ни к чему призывать не нужно. Просто посмотрим, что представляет собой понимание, исходя из того, какие понимающие ресурсы у нас есть. Посмотрим, что представляет собой понимание в условиях доминирования естественнонаучного знания. Хотелось бы заметить, что это доминирование существует не только на уровне науки и научных концепций. Оно существует на уровне элементарного бытового здравого смысла. Проснувшись утром, западноевропейский человек включает свет, телевизор, электробритву, подходит к телефону и т.д. и т.п. Создан мир рациональной реальности, и уже ее объекты становятся априорными инвариантами Бытия. Рациональные инварианты Бытия тянут за собой рациональные знания, и в результате образуется тесно сплетенный клубок рационального естественнонаучного знания и рациональной реальности, в котором человек живет и мыслит. Надо сказать, видит только то, что он знает, что отображено в его знаниях. А то, чего в его знаниях нет, он не замечает или воспринимает как чудо. (Очень резкое замечание. Эффект, конечно, есть, но вряд ли так велик, как может показаться из реплики). Из сказанного не следует, что других, кроме естественнонаучных, знаний в обществе нет и другие реальности обществом не воспринимаются. Конечно, есть, человек работает со своим и чужим духовным миром, и пытается постигать другими, не естественнонаучными знаниями другие реальности. Однако если посмотреть на количество времени и средств, которые люди тратят на общение с рациональной реальностью, легко увидеть, что этот аспект доминирует как в общественной деятельности, так и в общественном сознании. По крайней мере, в рамках западноевропейской культуры. Образуется замкнутый круг, в котором имеющиеся очевидные априорные инварианты, созданные рациональным естественнонаучным знанием, это самое знание подтверждают. Разорвать этот круг, выйти за его пределы, предположить, что есть другие реальности и знания, им соответствующие, очень трудно. Поэтому не будем призывать выйти за пределы этого круга, а попробуем пытаться понимать, исходя из того, чем мы можем.

Что же представляют собой естественнонаучные модели? Пытаясь ответить на этот вопрос, следует иметь в виду, что, в условиях доминирования, естественнонаучное знание наработало достаточное количество моделей, построенных на гипертрофировании параметров процессов и явлений, в масштабах пространства и времени, сильно удаленных от привычной нам элементарной бытовой реальности. Можно сказать, что накоплен достаточно солидный арсенал моделей и методов работы с ними, позволяющий моделировать любые процессы и объекты. Этот арсенал обрушивается на интересующий нас объект, в результате чего мы получаем модель, опираясь на которую можно построить схему взаимодействия с объектом, которая позволит нам получить желаемый результат. Следует отметить, что результатом использования модели будет схема или технология взаимодействия с объектом, позволяющая получить искомый результат. И именно этот результат будет проверкой правильности модели. Надо сказать, что схема или технология взаимодействия представляет собой большей частью техническое средство, которое воздействует на объект, природу, среду. Сам же объект, природа или среда рассматриваются как то, на что действуют. Модель технического средства проработана достаточно хорошо, естественнонаучные знания для этого и придуманы, объект же, на который воздействуют, моделируется достаточно приближенно, в пределах возможностей знания, для моделирования реального материального мира не предусмотренного. Имея в виду приближенность использования моделей на практике и возможность дорабатывать технологию по месту, можно надеяться на получение желаемого или близкого к нему результата, что и подтвердит правильность модели. В результате, в качестве побочного продукта технологической деятельности мы имеем набор рациональных причинно-следственных моделей объектов реального материального мира. В силу специфики естественнонаучного знания эти модели имеют ограниченное количество связей и, что весьма важно, набор таких связей, оставаясь ограниченным, может быть различным для одного и того же объекта. Набор этих связей определяется технологией взаимоотношений с объектом. В науке идет разговор о выделении наиболее важных, значимых связей, отбрасывании несущественных, что только подтверждает тезис об ограниченности используемого набора связей.

6.3 Рациональные модели Мира

В результате, в естественных науках мы имеем набор рациональных моделей объектов и процессов материального мира, из которых можно построить единую картину материального мира. Эта картина вполне пригодна для повседневной жизни в рациональной реальности. Что же касается истинности или адекватности этой картины применительно к реальному миру, то здесь может возникнуть много сомнений. Прежде всего, для адекватного моделирования реального материального мира, обладающего количеством связей, выходящих за пределы аналитических возможностей человеческого разума, необходимо другое знание. Это знание должно учитывать разницу между сложностью реального мира и аналитическими возможностями разума, включать в себя элемент, снимающий эту проблему. Модели же реального мира, построенные средствами естественнонаучного знания, будут принципиально приближенны, неадекватны, ибо они предназначены обслуживать сиюминутную деятельность человека и человечества по освоению среды. И для ответа на вопрос, как устроен мир «на самом деле», поиски которого декларирует наука, эти знания и эти модели не годятся. Видимо, это и есть одна из причин того, что Энгельс называл проблемами второго порядка (точную цитату не помню), а суть ее в том, что человечество легко и быстро достигает нужного результата, а потом вынуждено бороться с последствиями этого. Можно предположить, что эти неприятные последствия и не могли быть предсказаны в силу приближенности модели, ограниченности системы связей.

Здесь хотелось бы развеять весьма распространенное в науке заблуждение о том, что все полученные естественнонаучные знания и данные представляют малую толику истины и непременно будет уложены в общую картину мира, как он «есть на самом деле». К сожалению, из наших рассуждений складывается несколько иное представление. Количество связей модели ограничено в самом крайнем случае аналитическими возможностями разума. Обычно ограничение срабатывает гораздо раньше. И тогда включение новых связей предполагает исключение старых. В результате мы имеем набор разных моделей примерно одинаковой сложности, отвечающих разным аспектам практического взаимодействия с миром, которые могут быть объединены только ценой снижения сложности или точности каждой из них. Сложность общей модели будет примерно такой же, что и у исходных. Общеизвестна реплика про специалиста и философа: «Всё ни о чём или ничего обо всём». Чтобы снять эту проблему, нужно предположить бесконечность аналитических возможностей человеческого сознания, что, собственно, с большей или меньшей честностью делает современная наука. К настоящему времени естественная наука стала развитой областью промышленности, оснастилась современными промышленными методами исследований, и это направление стало основным вектором изучения мира. На явление обрушивается вся мощь современной научной индустрии, и если явление или объект дает отклик, то оно есть и его стоит изучать и включать в картину мира. Если не дает, то не то чтобы его не было, а просто изучать его и включать в картину мира не стоит. Например, геном дает отклик – и он есть «на самом деле», а Бог или экстрасенсорика не дают – и их вроде бы «на самом деле» нет.

Примерно по той же схеме построены картины мироздания, включающие в себя основные механизмы мироустройства, модели, которые принято считать фундаментальными. Они построены из гипертрофированных априорных понятий, да еще не предполагают непосредственной проверки практикой. Их правильность подтверждается либо косвенными экспериментами, либо численным совпадением параметров, полученных из других естественнонаучных моделей. Косвенное подтверждение в эксперименте вызывает много методологических претензий, а совпадение численных значений показывает только, что обработка параметров мира человеческим сознанием в рамках знания, построенного по одинаковым принципам, с неизбежностью дает близкие результаты. И, видимо, истинность, адекватность, близость к реальному миру у фундаментальных естественнонаучных моделей примерно такова, как и у естественнонаучных моделей реальных объектов материального мира. И то, и другое – продукт применения естественнонаучных знаний за пределами реальности, для которой они предназначены. Заказ на модель мироустройства есть, претензии науки на выполнение заказа есть, вот и пользуемся, за неимением другого, тем знанием, которое у нас есть. «За неимением гербовой пишем на наждачной». И в результате имеем то, что мы имеем, то, что заслужили. Дальше можно было бы проанализировать современное фундаментальное естественнонаучное знание и посмотреть, как и из чего оно устроено, какие очевидные априорные инварианты лежат в его основе и как они гипетрофируются в плюс и в минус бесконечность. Понять зачем, почему и из чего созданы «черные дыры», «скрытая масса», «темная материя» и прочие парадоксальные прибамбасы современной физики. Но в задачи данной работы не входит анализ и оценка современных естественнонаучных представлений. В процессе рассуждений мы отказывались от многого, отложим до другого раза и это. И в очередной раз вернемся к проблеме понимания.

Близко к категории понимания лежит категория объяснения, и эта категория требует совпадения понятийных полей и очевидных априорных инвариантов у объясняющего и понимающего. Конечно, индивидуальное понимание весьма важно, однако тиражирование понимания через объяснение и обучение еще более важно. Исходя из этого, весьма желательно построить понимание на основе привычного доминирующего знания. Возможно понимание и на основе недоминирующего знания, но такое понимание, как и такое знание, лежат на обочине общественного менталитета и, с точки зрения социальной гармонии, играют скорее негативную роль. Поэтому, применительно к западноевропейскому типу культуры, мы будем рассматривать понимание с точки зрения доминирующего в ней естественнонаучного знания, со всеми его особенностями и недостатками.

7. Заключение

Итак, попробуем подвести итоги. Понимание, в процессе обсуждения на предложенной модели сознания, свелось к моделированию в рамках естественнонаучного знания. Причины к тому в основном психосоциальные, ибо это знание стало доминирующим в нынешнем общественном сознании. Так оно и проще, ведь это рациональное знание и рациональная реальность являются основой, сущностью и априорным инвариантом привычного нам Бытия. И желательно понимать, не сильно удаляясь от привычного нам здравого смысла, в настоящее время насквозь пропитанного естественнонаучным материализмом. К сожалению, выяснилось, что это знание не очень подходит для описания реального мира и построения единой картины мироустройства. Хотелось бы на «гербовой», но что же делать? Попробуем оценить понимание, исходя из того, что у нас есть.

Как уже говорилось выше, к пониманию процессов и объектов рациональной реальности, т.е. созданных руками и разумом человека и используемых в пределах задач, заданных и контролируемых человеком, никаких претензий нет. Это знание предусмотрено для создания и описания этой реальности, подтверждается ею, и вполне пригодно для ее понимания. Нужно только помнить, что это знание описывает процессы и объекты с ограниченным числом причинно-следственных связей, и пока нам удается держать описываемое явление в таком состоянии, естественные науки вполне пригодны для описания. Если же количество и значимость связей начинает произвольно (в силу неконтролируемых нами причин) меняться, то явление выходит за пределы применения естественных наук.

Теперь о построении картины реального материального мира средствами естественных наук. Эти науки накопили достаточно много локальных моделей объектов и процессов материального и рационального мира, и уже можно говорить об объединении этих моделей в единую систему. Можно ли говорить о единстве и адекватности этой картины? Несмотря на призывы, претензии и амбиции деятелей естественных наук, ответ будет отрицательным. Попытки гармоничного объединения локальных разнородных моделей, обусловленных частными задачами социальной практики, может оказаться успешной только случайно. И судя по тому, на какие ухищрения (ограниченность скорости естественных процессов скоростью света, отсутствие жестких причинно-следственных связей в квантовых процессах микромира и т.п.), плохо укладывающиеся в критерии здравого смысла, эта случайность не произошла. Что уж тут говорить об адекватности. И причина тому не в неспособности ученых или, тем паче, чьей-то недоброй воле, а в том, что естественнонаучное знание используется при решении задачи, для которой оно не приспособлено и в силу этого непригодно. И попытки построения единой картины мироустройства в рамках естественнонаучного знания вряд ли будут успешны. И это надо понять и принять. И при анализе естественнонаучных картин мироздания иметь в виду, что их претензии на единство, цельность и адекватность опираются только на необоснованные амбиции их авторов. И при попытке понять мир иметь в виду, что понять можно только его локальную, ограниченную часть в силу специфики того, чем мы понимаем. Для обычной жизни этого чаще всего хватает. А попытка понять весь мир, во всей его полноте и целостности, плюс роль и место человека в этом мире, имеющимися в нашем распоряжении средствами неизбежно приведет к противоречивым моделям, плохо согласующимся со здравым смыслом. Ныне доминирующее в западноевропейской культуре рациональное естественнонаучное знание для такой попытки непригодно. Можно попробовать опереться на не доминирующее, альтернативное знание, но роль и место таких ученых (назовем их учеными с нетрадиционной научной ориентацией) таковы, что им можно скорее посочувствовать, нежели позавидовать.

В качестве промежуточного варианта понимания можно порекомендовать при попытке понимания иметь в виду существование объектов и процессов реального мира, сложность которых превышает аналитические возможности сознания. Этот тезис и обсужденная выше схема построения знания позволит внести коррективы в существующие модели мира или хотя бы менее болезненно отнестись к их противоречиям. К сожалению, за это приходится платить очень дорогой ценой, ценой признания ограниченности интеллектуальных способностей человека. Эта позиция сильно расходится с точкой зрения нынешних интеллектуальных и духовных лидеров, что, видимо, вызовет их раздражение и протест. И здесь в очередной раз возникает проблема выбора между горькой истиной и возвышающим нас обманом. И если спросить моего совета, то с течением лет я все больше склоняюсь к последнему. Хотя сам воспользоваться этим советом уже не могу. Занесло в погоне за Истиной. По дороге выяснилось, что никакой истины нет, а все, что по этому поводу сделано и сказано, есть продукт претензий, опирающихся на амбиции. И бежать уже вроде не за чем, но остановиться еще страшнее, чем по инерции бежать в никуда. Вот такой печальный вывод.

И в заключение. Любой автор, и этот не исключение, неизбежно тянет одеяло на себя, переоценивает весомость и значимость своей системы аргументов. Автор – физик, патентованный представитель естественнонаучного знания и, в силу этого, пытается опереться на естественнонаучные представления. Интересным является то, что попытка применить естественнонаучные представления для анализа сознания привела если не к отказу от этих представлений, то к сильному в них сомнению и к серьезному ограничению области их применения. Такое бывает, не часто, но случается, и этот синдром сформулирован Великим Чеховым, правда, со ссылкой на Муция Сцеволу, как «умение сжечь всё, чему поклонялся, и поклониться тому, что сжег». Сжечь, потому что прежние инварианты оказались относительными и ложными, а новые инварианты оказались не сильно отличающимися от прежних, и пришлось вновь опереться на старые, отдавая себе отчет в их относительности. Это, видимо, будет и вывод, и рекомендация. Опираться можно на любые очевидные априорные инварианты и на любые знания, которые позволяют решать поставленную задачу. Просто надо отдавать отчет в том, что эти инварианты относительны, а их правомерность и адекватность можно рассматривать только в рамках области применения, в пределах решения задачи. Выход же за пределы области применения вовсе не приводит к автоматическому отказу от прежних инвариантов и от прежнего знания, а требует серьезного анализа применимости прежнего знания для описания новой реальности. И если есть другое знание, позволяющее решать задачу лучше, проще или эффективнее, чем прежнее, то нужно смело обращаться к нему и решать задачу с помощью этого знания. А вопрос о том, какое знание лучше, истинней, адекватней, неправомерен в силу высказанных выше соображений. Каждое знание хорошо по-своему, на своем месте, и точно так же каждое из них плохо, если его применять не по назначению. И в этом аспекте правомерность всех рассуждений, умозаключений и выводов, приведенных здесь, можно рассматривать только в свете изначально сформулированной задачи, исходя из обозначенных инвариантов, области реальности и формы знания. И только в этих рамках следует оценивать истинность концепции, предложенной выше. Стоит изменить систему инвариантов, априорных очевидных постулатов, и умозаключения и выводы станут совсем другими. Так и только так следует относиться к этому кусочку Знания. Хотя (ничто человеческое автору не чуждо) очень хотелось бы считать его если и не кусочком Истины, что, как показано выше, нереально, то хотя бы тем куском знания, который войдет в общественный менталитет и им смогут воспользоваться другие. На этом, видимо, следует закончить.