Величайший немецкий философ Иммануил Кант является создателем оригинальнейшей и глубочайшей - как в чисто философском, так и в научном аспекте - концепции, касающейся природы времени. Однако в современной темпорологии Кант не слишком популярен, что, на наш взгляд, является одним из главных парадоксов развития современной теории времени. Наши работы пытаются реанимировать кантовскую философию времени в современной науке, см., например [2]. Наиболее полно взгляды Канта на проблему времени представлены в его основном труде - "Критике чистого разума" (1-е изд. 1781 г., 2-е изд. 1787 г.; цитируется в соответствии с пагинацией: А - первое издание, В - второе, число после буквы - номер соответствующего абзаца), хотя истоки кантовской концепции и ее основные постулаты содержались уже в диссертации 1770 г. "О форме и принципах чувственного и интеллигибельного миров".
Предпосылки и истоки кантовской концепции времени
В центре кантовских размышлений - проблема обоснования необходимого теоретического знания, прежде всего, математического и естественнонаучного. Очевидно, что всеобщим и необходимым не может быть знание, опирающееся на эмпирическую индукцию. Ни из одного опыта нельзя узнать, что он не может быть иным. Поэтому все законы носят характер априорных положений. Откуда предложения, скажем, математики приобретают статус строгих законов? Следует признать, что эта законосообразность должна корениться в познающем рассудке. Тогда возникает проблема соответствия знания о предметах, предоставляемого исключительно одним только рассудком, самим этим предметам, пусть и "идеальным", как в математике. Классический рационализм (Лейбниц и др.) исходил из того, что рассудок имеет дело только с предметами, которые сам же и создает по своим собственным законам. Поэтому предложения математики, по мнению рационалистов, носят аналитический (тавтологический) характер, а указанная проблема соответствия снимается. Рационалистический подход предполагал за человеческим рассудком способность к интеллектуальной интуиции, то есть к непосредственному созерцанию предметов ("элементов абсолютного бытия") как они есть сами по себе. Рассудок для познания предметов не нуждается ни в каких посредствующих звеньях. Но Кант отверг эту теорию. Для него человеческий рассудок не является ни чисто пассивным, рецептивным (то есть просто перерабатывающим представления чувств, как думали сенсуалисты во главе с Локком), ни чисто творящим. Тогда и акцентируется рассмотренная нами проблема соответствия, осмысленная Кантом уже в 1772 году (ее точная формулировка содержится в знаменитом письме Марку Герцу) и названная "основной критической проблемой". Для ее решения Кант и вынужден был пересмотреть основные постулаты предшествующих философских систем.
Кант вводит класс априорных синтетических суждений, к которому относится большинство необходимых истин математики и математической физики. В таких суждениях содержание предиката нельзя логически вывести из содержания субъекта, они расширяют наши знания об объектах. Из одного только понятия прямой линии нельзя вывести, по Канту, предикат "быть кратчайшим расстоянием между двумя точками". Как же возможно существование таких суждений, какая инстанция осуществляет этот априорный синтез? Согласно Канту, все наше познание начинается с опыта, но целиком из опыта не происходит; кое-что наша познавательная способность привносит от себя самой (В1), а именно - форму опыта, определенные правила представления и связи восприятий, то есть инвариантные характеристики объектов познания, виды их необходимых связей (общих законов) и т.д. В полемике с существовавшими теориями, касающимися природы времени (в первую очередь, это касается Ньютона и Лейбница) Кант выдвинул весьма революционную концепцию. Вообще, характеристической чертой "критической философии" Канта является совершенный им "коперниканский переворот в способе познания" (выражение самого Канта): "…мы будем исходить из предположения, что предметы должны сообразоваться с нашим познанием…" (ВХVI). Обоснование математики является основной задачей первого раздела "Критики чистого разума" - "Трансцендентальной эстетики", учения о пространстве и времени. При этом новое понимание пространства позволяет Канту объяснить необходимость утверждений геометрии, новое понимание времени - утверждений арифметики. Именно время и станет той инстанцией, которая осуществляет синтез понятий в необходимых предложениях арифметики типа "5+7 есть 12" (то есть синтез понятий "сумма 5 и 7" и "12").
Если раньше, в докантовской философии считали, что время - это свойство вещей самих по себе или всеобщая онтологическая реальность, объективно существующая форма, резервуар, вмещающий в себя все вещи и смену их состояний, "арена", на которой разворачивается всемирная история, то есть что время суть объективный параметр природы, либо атрибут, либо субстанция (см. В49), то Кант полагает время (наряду с пространством) априорной формой восприятия, чувственности. По Канту, существует два основных и равноправных источника познания, создающих весь мир человеческого знания. Это чувственность и рассудок. Посредством чувств вещи нам даются, рассудком они мыслятся. Тогда время можно понять как субъективно-человеческую (но отнюдь не в смысле субъективного произвола) форму, или способ, существования того, что мы называем нашими представлениями об объектах и, следовательно, самих этих объектов, поскольку понятийная деятельность рассудка не является автономной, а направлена на сам по себе хаотический, лишенный всякой связи, всякой упорядоченности материал чувственности. Время и пространство - это очки, сквозь которые мы смотрим на мир (Б. Рассел). "Все явления могут исчезнуть, само же время (как общее условие их возможности) устранить нельзя" (В46). Кант в корне переосмысливает понятие онтологии (учения о бытии) и ее основной концепт - предмет (объект), который и познается нами. Теперь всякое "абсолютное бытие" отвергается, проводится дистинкция между вещами-для-нас, как их представляет нам наша познавательная способность, и вещами самими по себе, не связанными с определениями нашего познания, причем последние вообще выводятся из сферы исследования и всякие вопросы о них объявляются бессмысленными, поскольку эти вещи оказываются "по ту сторону" нашего познания, за границей, преодолеть которую мы не можем, поскольку " вне нашего знания мы ведь не имеем ничего, что мы могли бы противопоставить этому знанию, как соответствующее ему" (А104). Теперь предмет вообще и предмет как явление не отождествляются, все гносеологические и онтологические определения относятся только к явлениям, которые, тем не менее, не исчерпывают всего объема понятия "вещь (предмет)".
Кантовское учение о времени имеет много аспектов. Основные из них следующие:
Новое понимание времени как ключ к обоснованию арифметики.
Время и внутренний мир субъекта, время, сознание и самосознание.
Время как посредствующее звено между чувственностью и рассудком (учение о схематизме чистого рассудка).
Субъективный и объективный аспекты времени, проблема необратимости времени.
Новое понимание времени и Вселенная Homo sapiens: проблема единства и границ мира.
1
Итак, по Канту, в основе арифметики лежит понятие числа, последовательного пересчета единиц, образующего мир чисел. Понятие пересчета требует динамических определений. Всеобщей формой, посредством которой только и может осуществляться некий последовательный процесс, является время. При этом рассматривается не эмпирическое время, а время в его трансцендентальном (то есть порождающим форму знания) значении, как чистое созерцание - то, что останется, если элиминировать из созерцания все, привносимое эмпирическим опытом. "Нам даны связь и систематическое сочетание числовых образований; каждое число имеет внутри всей совокупности чисел твердо установленное место и отношение ко всем остальным членам этой совокупности. Мы должны постигать эту связь как необходимую, кладя в основу в качестве данности лишь общий способ, соответственно которому мы, исходя из "единицы", строим все царство чисел из его первых элементов по одному тождественному принципу" [3, с. 137-138, см. также с. 140, первый абзац]. "Каждая особая операция исчисления и измерения остается связанной…исконными общими условиями (временем как формой чистого созерцания - К.М.), освободиться от которой она не может" [3, с. 143]. "Мы мыслим построение "естественной системы чисел" по одному основополагающему принципу, и этим мы одновременно с самого начала подчинили определенным условиям все отношения, возможные между членами этой совокупности. Для этой формы отношения между "частями" и "целым" Кант ввел…выражение "чистого созерцания"" [3, с. 146]. Арифметика сама создает свои объекты (числа) посредством конструирования в чистом созерцании. "Бесконечность…времени свидетельствует только о том, что все определенные…временные единичные величины возможны только посредством ограничения… единого неограниченного представления о времени…мгновения (а тем самым опосредованно все образования…во времени) могут быть положены только синтезом… Следовательно, мы не помещаем эти образования (например, числа - К.М.) в…готовое время, мы создаем их посредством…времени, - если понимать время как основной конструктивный акт созерцания…Арифметика создает свои понятия чисел посредством последовательного добавления единиц во времени" [3, с. 147; см. также В48]. Однако, так понятая бесконечность времени не означает, тем не менее, истинности высказывания "мир бесконечен во времени". Некоторые разъяснения см. в [4].
Таким образом, становится понятной необходимость арифметических суждений, ведь само время суть необходимая форма существования чисел. Иметь о чем-либо верное априорное знание можно лишь в том случае, если мы приписываем вещи только то, что необходимо следует из вложенного в нее сообразно нашему понятию о ней (см. ВХII). Совокупность отдельных случаев (чисел, фигур) не существует до и вне конструирования, а возникает для нас только в акте самой конструкции [см.: 3, с. 144]. "Мы a priori познаем о вещах лишь то, что вложено в них нами самими" (BXVIII). Так, в необходимом синтетическом суждении "5+7=12" основой синтеза, объясняющей общезначимость этого суждения, является время и его всеобщие универсальные свойства. Именно во времени как априорном созерцании и только в нем, только посредством времени совокупный результат синтеза 5 и 7 исходных единиц (частей одного и того же Времени как такового) и результат синтеза 12 единиц представляют собой тождественные объекты. Без нового понимания времени, по Канту, невозможно из субъекта суждения (суммы чисел 5 и 7) вывести предикат (число 12, точнее, "быть равным 12"). Кант использует старый платоновский аргумент: одновременность или последовательность явлений не могли бы быть восприняты, если бы в чувственности априори уже не находилось бы чистое созерцание пространства и времени (см. В46). "Поскольку содержания, о которых речь идет в…арифметике…не физические вещи, свойства которых нам надлежит впоследствии узнать, а полагания границ, которые мы совершаем в идеальной целостности…длительности, применительно к ним значимы необходимо и всеобще все законы, уже имплицитно заключенные в этой форме (времени как идеальной длительности - К.М.)" [3, с. 147].
2
Итак, время суть всего лишь способ познания мира человеком, способ, лежащий в основании объективации представлений, в основании самого создания того, что мы называем объективной реальностью. Время - априорная форма организации внутреннего мира. Время, как пишет Кант, есть "форма внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния" (В49). Следовательно, время есть априорное формальное условие всех явлений вообще, так как все представления, все равно, имеют ли они своим предметом внешние вещи или нет, принадлежат сами по себе как определения нашей души (по Канту, предмет и знание о нем тождественны, предмет есть просто необходимый коррелят способности нашего познания) к внутреннему состоянию, которое подчинено формальному условию времени. Время есть непосредственное условие внутренних явлений нашей души (тип бытия и отношения представлений друг к другу в сознании) и тем самым косвенно условие внешних явлений, ведь всякое внешнее - это наше внешнее! (См. В50). Самосознание (равно как и сознание объекта) возможно только при определенной структуре упорядочения представлений. Для человека такой формой структуризации элементов внутреннего чувства, в котором он осознает себя как "я", "субъект" (относительно элементов - своих представлений), является время. Именно таким образом душа воздействует на себя изнутри и создает возможность саморефлексии. "Внутреннее чувство…есть определенная форма, при которой единственно возможно созерцание ее (души - К.М.) внутреннего состояния, так что все, что принадлежит к внутренним определениям (апперцепция, в первую очередь - К.М.), представляется во временных отношениях" (В37). "Время есть не что иное, как субъективное условие, при котором единственно имеют место в нас созерцания" (В49). Осознавая себя как бытийствующих в "мире", мы одновременно осознаем себя как погруженных во временное измерение. Однако, разумеется, это не означает, что мы сами по себе таковы. Ведь мы познаем себя так, как мы сами себе являемся, а не как мы существуем сами по себе. Лишь в свободе практического (морального) сознания нам открывается свое собственное интеллигибельное бытие. "Время следует считать действительным не как объект, а как способ представлять меня самого как объект (выделено мной - К.М.). Но если бы я сам или какое-нибудь другое существо могли созерцать меня без этого условия чувственности (времени в данном случае - К.М.), то те же определения, которые теперь представляются нам как изменения, дали бы знание, в котором вообще не было бы представления о времени и…представления об изменениях" (В54). Действительно, наши собственные представления следуют друг за другом. Но это не означает, что изменяется структура мира вещей самого по себе. Это "значит лишь, что мы сознаем их (свои представления - К.М.) как сменяющиеся во времени, т.е. согласно форме внутреннего чувства. Поэтому время не есть нечто само по себе существующее, оно не есть также определение, объективно присущее вещам" (там же). Внутреннее созерцание (как, впрочем, и внешнее) "дает нам лишь представления об отношении, оно может содержать в своих представлениях только отношения предмета к субъекту (например, в понятиях "явление, которое было в прошлом" или "А было раньше, чем В", то есть представления об А и В в нашем сознании определены согласно форме внутреннего чувства по модусу последовательности - К.М.), а не то внутреннее, что присуще объекту самому по себе (как его онтологическое определение - К.М.)" (В67). Время есть форма, которая "представляет нечто лишь постольку, поскольку это нечто полагается в душе (как представление об этом нечто - К.М.)". Следовательно, время есть "способ, которым душа воздействует на себя своей собственной деятельностью, а именно полаганием своих представлений, стало быть, через самое себя, т.е. внутреннее чувство по своей форме" (В67). Поскольку человеческий рассудок не способен сам созерцать, то есть полагать свои представления вместе или, лучше сказать, посредством акта самосознания "Я мыслю", эти представления полагаются другой познавательной способностью - чувственностью, причем полагаются определенным образом, соответственно априорной форме этой чувственности, т.е. времени (речь идет о внутреннем мире). "Сознание самого себя (апперцепция) есть простое представление о Я, и если бы через одно это представление самодеятельно было дано все многообразное в субъекте, то внутреннее созерцание было бы интеллектуальным. В человеке (в отличие от разумных существ, созерцающих непосредственно - К.М.) это сознание требует внутреннего восприятия многообразного, данного заранее в субъекте (непосредственно для чистого Я это многообразное еще не дано, поэтому его нужно актуализировать - К.М.), а способ, каким это многообразное дается в душе без спонтанности, должен ввиду этого различия называться чувственностью. Если способность осознания себя должна находить (схватывать) то, что содержится в душе (ибо оно еще не дано одним только самоосознанием - К.М.), то она должна воздействовать на душу (выделено мной - К.М.) и только этим путем может породить созерцание самого себя (как объекта познания - К.М.), форма которого, заранее заложенная в душе (поэтому время и есть априорная, и в этом смысле абсолютно данная, форма - К.М.), определяет в представлении о времени способ, каким многообразное находится в душе. (То, что мы называем временем, таким образом, является всего лишь одним из способов полагания в сознании представлений, необходимого для конституирования самосознания, правда, способом, единственно известным нам, запертым в границах своего познания - К.М.). Итак, в этом случае душа (сознание - К.М.) созерцает себя не так, как она представляла бы себя непосредственно самодеятельно, а сообразно тому, как она подвергается воздействию изнутри, следовательно, не так, как она есть, а так, как она является себе" (В68-69).
3
Учение о времени и его свойствах играет важную роль также и в еще одном разделе кантовской философии - так называемой трансцендентальной дедукции категорий, точнее сказать, в ее органическом продолжении и практическом воплощении - в разделе "О схематизме чистых рассудочных понятий". Трансцендентальная дедукция категорий суть решение "основной критической проблемы" применительно к реальностям физического мира. Чтобы объяснить общезначимость и необходимость предложений математического естествознания (иными словами, наиболее фундаментальных законов физики, таких, как законы сохранения субстанции, причинности и т.д.), Канту пришлось наряду с априорными формами созерцания вводить еще априорные формы мышления (рассудка) - так называемые категории. Это наиболее общие принципы синтеза многообразного содержания созерцаний, то есть наиболее общие свойства предметов познания как таковых, точнее - понятия о предмете познания как таковом, понятия о наиболее фундаментальных видах (чистого) синтеза созерцаний. Например, таково понятие причины. Оно является понятием о принципе такого синтеза многообразного, при котором одно нечто всегда предшествует другому нечто. Категории суть создания самого чистого рассудка, они, возникая спонтанно и не являясь результатами операции абстрагирования, не содержат ничего эмпирического. Они в некотором смысле предшествуют всякому определенному опыту относительно конкретных объектов. Как же осуществляется тогда познание реальных эмпирических явлений при помощи рассудочных категорий? Очевидно, что "при всяком подведении предмета под понятие представление о предмете должно быть однородным с понятием, т.е. понятие должно содержать в себе то, что представляется в подводимом под него предмете, так как именно такое значение имеет выражение предмет подчинен понятию…Но чистые рассудочные понятия совершенно неоднородны (что объясняется их происхождением - К.М.) с…чувственными созерцаниями (каковые необходимы для образования понятия об объекте и тем самым для знания о нем - К.М.), и их никогда нельзя встретить ни в одном созерцании" (В176). Ведь нельзя же созерцать как объект элемент объема понятия причины! Как же возможно подведение созерцаний под категории, например, созерцания солнца и нагревающегося камня под понятия причины и следствия? Роль требуемого посредника выполняет определенная третья инстанция, а именно трансцендентальная схема, или трансцендентальное (то есть имеющее отношение к условиям возможности и действительности познания) определение времени. "Рассудочное понятие содержит в себе чистое синтетическое единство многообразного вообще. Время как формальное условие многообразного содержания внутреннего чувства, стало быть, связывания всех представлений, a priori содержит многообразное в чистом созерцании. При этом трансцендентальное временное определение однородно с категорией (которая составляет единство этого определения)…и однородно с явлением, поскольку время содержится во всяком эмпирическом представлении о многообразном" (В177-178).
Следует помнить, что сами по себе категории не могут иметь трансцендентального применения, то есть не могут давать знания об объектах вообще, без учета условий их данности в созерцании. Если бы это было возможным (получать знания посредством одних только категорий), то предметами такого знания были бы вещи сами по себе. Но основные определения предмета познания как такового носят, по Канту, не онтологический, а гносеологический характер, познаваемо только то, что соответствует априорным конститутивным свойствам познания. Поэтому категории могут быть применены в качестве орудий познания только к данному иным (не-рассудочным) образом многообразному содержанию. Следовательно, "чистые рассудочные понятия кроме функции рассудка в категории (т.е. кроме функции единства многообразного - К.М.) должны a priori содержать еще формальные условия чувственности (именно внутреннего чувства) (т.е. времени - К.М.), заключающие в себе общее условие, при котором единственно и можно применять категорию к какому-нибудь предмету" (В178-179). Категории как трансцендентальные условия познания есть не что иное, как определения предметов во времени, поскольку именно время, будучи априорной формой чувственности, формой внутреннего чувства, есть всеобщее условие возможности всех явлений. Каждой категории соответствуют свои формальные условия, лучше сказать, свойства времени. "Формальное и чистое условие чувственности, которым рассудочное понятие ограничивается в своем применении, мы будем называть схемой этого рассудочного понятия" (В179). "Схема…чистого рассудочного понятия…представляет собой…чистый, выражающий категорию синтез сообразно правилу единства на основе понятий…и есть трансцендентальный продукт воображения, касающийся определения внутреннего чувства, по условиям его формы (времени) в отношении всех представлений…" (В181). Итак, схемы для каждой категории "производит" и "поставляет" особая способность - трансцендентальная способность воображения, принципы работы которой "вряд ли когда-либо удастся…раскрыть" (В180). Тогда многообразное содержание созерцаний (составляющее в конечном итоге - когда будет синтезировано по правилам) определяется во времени способом, соответствующим той категории, под которую оно, собственно, и подводится, которая его и синтезирует. Так, "схема причины и причинности вещи вообще есть реальное, за которым, когда бы его ни полагали, всегда следует нечто иное. Стало быть, эта схема состоит в последовательности многообразного (выделено мной - К.М.)" (В183). Таким образом, посредством схематизма чистого рассудка в определенном смысле порождается конститутивная определенность самого времени в качестве формы бытия созерцаний и отношения их друг к другу. Время не просто неизвестно откуда взявшаяся, не просто врожденная априорная форма восприятия. Кант выдвигает тезис, что, поскольку всякое созерцание (чтобы стать объектом) необходимо подчинено категории количества (как одному из условий трансцендентального единства самосознания) и суть всегда экстенсивная величина, само время производится субъектом: "Число (как чистая схема количества - К.М.)…есть…единство синтеза многообразного [содержания] однородного созерцания вообще, возникающее благодаря тому, что я произвожу само время в схватывании созерцания (выделено мной - К.М.)" (В182). Действительно, "схема каждой категории содержит и дает возможность представлять: схема количества - порождение (синтез) самого времени в последовательном схватывании предмета, схема качества - синтез ощущения (восприятия) с представлением о времени, т.е. наполнение времени (есть ли предмет или его нет; именно здесь фундируется закон непротиворечия и возможность для объекта обладания противоречащими предикатами, а именно в разное время - К.М.), схема отношения - отношение восприятий между собой во всякое время (т.е. по правилу временного определения) (здесь задаются основные модусы времени, а через них и основные определения объектов познания - одновременное существование, последовательное существование, длительность, неизменность и сохраняемость, субстанциальность при возникновении и исчезновении акциденций, изменчивого во времени - К.М.)…схема модальности и ее категорий (возможность - действительность - необходимость - К.М.) содержит и дает возможность представлять само время как коррелят определения предмета в смысле того, принадлежит ли он времени и как он ему принадлежит (соответственно: в некоторое время - в определенное время - во всякое время - К.М.). Вот почему схемы суть…априорные определения времени, подчиненные правилам (кодируемым в категориях - К.М.) и относящиеся (в применении ко всем возможным предметам согласно порядку категорий) к временному ряду, к содержанию времени, к порядку времени и, наконец, к совокупному времени" (В184).
4
Необходимо признать, что кантовская концепция времени в современной науке чрезвычайно актуальна, позволяя, например, прояснить смысл и мировоззренческие основания квантовой теории возникновения Вселенной Дж. Уилера [2]. Кант пишет: "Если мы до восприятия называем какое-нибудь явление действительной вещью, то это или означает, что мы в продвижении опыта должны натолкнуться на такое восприятие, или не имеет никакого смысла…то, что находится в пространстве и времени (то есть наполняет нашу Вселенную - К.М.)…есть только представления, которые, если они не даны в нас (в восприятии), не встречаются нигде… Действительные вещи прошедшего времени…суть предметы и действительны для меня в прошедшем времени, лишь поскольку я представляю себе (выделено мной - К.М.), что регрессивный ряд возможных восприятий (руководствуясь историей или идя по следам причин и действий), словом, обычный ход вещей приводит по эмпирическим законам к прошедшему временному ряду как условию настоящего времени, причем этот ряд представляется как действительный только в связи возможного опыта, а не сам по себе (выделено мной - К.М.), так что все события, прошедшие с незапамятных времен до моего существования, означают тем не менее не что иное, как возможность продолжить цепь опыта от настоящего восприятия к условиям, определяющим это восприятие во времени" (В521-В524). То есть прошлое становится действительным, существовавшим, Вселенная "приобретает реальность", только когда это прошлое становится чьим-то прошлым, когда появляется наблюдатель, расставляющий события во временном порядке! Без возникновения самого времени, то есть, по Канту, представления о времени как форме восприятия действительности (вспомним, что время есть форма внутреннего чувства, которая "определяет отношение представлений в нашем внутреннем состоянии" (В50)), нельзя вообще говорить о порядке в событиях природы (см. В37). "Что я мыслю в пространстве или во времени (выделено мной - К.М.), о том я не могу сказать, что оно само по себе и без этих моих мыслей (выделено мной - К.М.) существует в пространстве и времени… Предметы чувств…существуют лишь в опыте" ("Пролегомены", §52с). Итак, прошлое (как аспект временного измерения) есть лишь модус человеческих представлений, и в этом смысле оно идеально. Но в силу того, что для Канта предмет суть инвариантное представление, эта идеальность прошлого носит объективный характер, не превращая, тем не менее, прошлое в абсолютно (для - себя) реальное. Теперь некорректно утверждать, что до появления человека Вселенная развивалась, - без человека нет самого понятия изменения, самого понятия последовательности. В ноуменах, то есть вещах, рассматриваемых в модусе "бытия для себя" "ничего не происходит и нет никакого изменения, которое бы требовало динамических временных определений" (В569). Поэтому до возникновения разума некорректно говорить вообще и о возникновении Вселенной, ибо это предполагало бы временную характеристику (до определенного момента Вселенной не было). Вселенная сама по себе как актуальное целое существует как всеобщий агрегат вещей вне времени. Здесь нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Она не развивается потому, что смена состояний присуща лишь вещам как явлениям. Вещи сами по себе суть абсолютно определенные сущности (для созерцающего рассудка, см. В604), в них нет ничего, что могло бы быть подвержено изменению. А мы видим Вселенную эволюционирующей, ибо воспринимаем все ее объекты посредством временных определений. Понятие развития априори предполагает временное измерение объективной реальности. Таким образом, мы вынуждены признать, что наблюдаем не саму Вселенную, а ее пространственно-временной срез.
Однако, как известно, Кант признавал эмпирическую реальность времени (наряду с трансцендентальной идеальностью, В51-52). Время "имеет объективную значимость только в отношении явлений, потому что именно явления (предметы, представленные посредством пространственно-временных определений - К.М.) суть вещи, которые мы принимаем за предметы наших чувств, но оно уже не объективно, если отвлечься от чувственной природы нашего созерцания, т.е. от свойственного нам способа представления, и говорить о вещах вообще" (В51). "Время в самом деле есть нечто действительное, а именно оно действительная форма внутреннего созерцания…оно имеет субъективную реальность в отношении внутреннего опыта" (В53). "У времени остается эмпирическая реальность как условие всякого нашего опыта…нельзя за ним признать абсолютную реальность…Если устранить частное условие нашей чувственности, то исчезнет также понятие времени; оно присуще не самим предметам, а только субъекту, который их созерцает" (В54). "…если бы мы устранили наш субъект или же только субъективные свойства наших чувств вообще, то все свойства объектов и все отношения их в пространстве и времени и даже само пространство и время исчезли бы: как явления они могут существовать только в нас, а не сами по себе" (В59). Только за явлениями признает Кант право на "объективную реальность".
Заслуживает внимания и кантовское решение одной из фундаментальных проблем современного естествознания - проблемы необратимости времени. "Но как только я воспринимаю или заранее допускаю, что в этой последовательности (представлений во времени - К.М.) существует отношение к предшествующему состоянию, из которого представление следует по некоторому правилу, нечто представляется мне как событие (выделено мной - К.М.) или как что-то происходящее, иными словами, я познаю предмет и должен поместить его во времени в каком-то определенном месте, которое после предшествующего состояния не может быть дано ему иным образом. Следовательно, если я воспринимаю, что нечто происходит, то в этом представлении прежде всего содержится то, что нечто предшествует, так как именно в отношении к предшествующему явление получает свое временное отношение, а именно свое существование после предшествующего времени, в котором его не было. Но свое определенное место во времени в этом отношении оно может получить только благодаря тому, что в предшествующем состоянии предполагается нечто, за чем оно всегда следует, т.е. по некоторому правилу; отсюда вытекает, во-первых, что для меня этот ряд необратим (выделено мной - К.М.), и то, что происходит, я не могу поставить впереди того, за чем оно следует… Этим объясняется то, что среди наших представлений возникает порядок…" (В243-244). Необратимость времени есть следствие основоположения чистого рассудка "о временной последовательности по закону причинности" - второй аналогии опыта. И в этом смысле время необратимо по субъективным основаниям, в силу именно такого способа познания внешних явлений рассудком. Не следует забывать, что само время - всего лишь субъективная, хотя и априорная, форма человеческого чувственного восприятия мира, а не нечто объективно существующее само по себе. "Время есть лишь субъективное условие нашего (человеческого) созерцания (которое всегда имеет чувственный характер…) и само по себе, вне субъекта, есть ничто. Тем не менее в отношении…всех вещей, которые могут встретиться нам в опыте, оно необходимым образом объективно" (В51). Все явления как предметы опыта без исключения локализованы во времени. Только посредством основоположения о причинности можно впервые приобрести определенное эмпирическое понятие о происходящем (см. В357). Поскольку опыт вообще невозможен без необходимого подчинения всех его предметов указанному основоположению ("…сам опыт, т.е. эмпирическое знание о явлениях, возможен только благодаря тому, что мы подчиняем последовательность явлений…закону причинности…сами явления как предметы опыта возможны только согласно этому закону" (В153)), он а priori таков, что все познаваемые в нем явления выстраиваются в однонаправленную "стрелу времени"! Феномен обратимого времени никогда не может стать для нас предметом опыта, это всего лишь субъективная мысль, полностью лишенная объективного содержания. Человеческому познанию свойственно упорядочивать чувственные данные таким образом, что невозможно восприятие, а, следовательно, и познание, причины после восприятия следствия. "Пойти назад от…события и (схватывая) определить то, что предшествует ему, я не могу. В самом деле, ни одно явление не возвращается от последующего момента времени к предшествующему, хотя и относится к какому-то из предшествующих…" (В239). Разумеется, не следует забывать также, что понятие причины является фундаментально-априорным, оно не возникает из познания природы, напротив, сама природа возможна лишь как агрегат явлений, подведенных рассудком под понятие связи одного с другим по принципу причинности. Поэтому необратимость времени в определенном смысле объективна и представляет собой закон природы. "…я должен выводить субъективную последовательность схватывания из объективной последовательности явлений…" (В238). Рассудок "переносит временной порядок на явления и их существование, приписывая каждому из них как следствию место во времени (выделено мной - К.М.)" (В245). Объективный временной порядок явлений не зависит от субъективного произвола. Это замечание ценно и для прояснения вопроса о статусе прошлого как чьего-то прошлого. "Таким образом, свой субъективный синтез (схватывания) я делаю объективным, если я принимаю в расчет правило, согласно которому явления в их последовательности, т.е. так, как они происходят, определяются посредством предыдущего состояния, и только при этом предположении возможен самый опыт о том, что происходит" (В240). "…в опыте мы только в том случае приписываем объекту последовательность…если в основе лежит правило (один из принципов единства рассудка - К.М.), принуждающее нас наблюдать скорее такой-то, а не иной порядок восприятий (выделено мной - К.М.)…именно это принуждение и есть то, что впервые делает возможным представление о последовательности в объекте" (В241-242). Это блестящая иллюстрация наших рассуждений о субъективном и объективном аспектах необратимости времени. Очевидно, что для Канта законы природы - это отнюдь не законы явлений самих по себе, вне их отношения к познавательной способности, благодаря которой, собственно, нечто вообще становится явлением, событием.
5
Рассмотренные аспекты проблемы времени позволяют говорить и о предельном мировоззренческом значении кантовской темпорологической концепции. Кант неявно разбирает вопрос о возможной соизмеримости видений Вселенной (тонкость будет заключаться в том, что у каждого трансцендентального субъекта, то есть у каждой способности познания своя Вселенная...) различными мыслящими существами. Он отнюдь не считает человека единственно возможным с трансцендентальной точки зрения мыслящим существом и, соответственно, человеческую познавательную способность единственной в своем роде. Могут быть абсолютно неизоморфные ей совокупности других условий опыта, понимаемого вообще по-другому, другого мышления в принципе. "То, что мы знаем, как опыт, основано на совместном действии…чистого созерцания и чистого мышления. Какой вид имел бы опыт, в котором один из этих факторов был бы исключен или совершенно по-иному определен в своем отношении к другому фактору, об этом у нас нет позитивного понятия; мы даже не знаем, сохранились ли бы при такой предпосылке вообще какая-либо форма опыта, его прочная закономерная структура…понятие ноумена, т.е. вещи, которая должна мыслиться чистым рассудком…как вещь сама по себе, остается…чисто проблематическим понятием. Понятый таким образом объект не есть особый…предмет для нашего рассудка, "рассудок, к которому он относился бы, и сам есть проблема", способ познания, о возможности которого у нас нет ни малейшего представления" [3, с.193]. Эта соизмеримость картин Вселенных у разных разумов не является предметом специального анализа Канта, но тем не менее эта тема неизбежно поднимается при рассмотрении априорных трансцендентальных познавательных структур. "Мы не можем судить о созерцаниях других мыслящих существ, подчинены ли эти существа тем самым условиям, которые ограничивают наше созерцание и общезначимы для нас" (В43). Но мы можем хотя бы предполагать, что может быть по-другому, чем у нас (с точки зрения "абсолютного" знания), так как эти наши условия субъективны и априори необщезначимы. "Мы не знаем ничего, кроме свойственного нам способа воспринимать предметы (посредством априорных форм чувственности - пространства и времени - К.М.), который к тому же необязателен для всякого существа, хотя и должен быть присущ каждому человеку" (В59). "Нет никакой необходимости ограничивать способ созерцания в пространстве и времени чувственностью человека. Возможно, что всякое конечное мыслящее существо необходимо должно походить в этом отношении на человека (хотя мы не можем решить этого вопроса)…(выделено мной - К.М.)" (В72). "Мы не могли…доказать, что чувственное созерцание есть единственно возможный вид созерцания вообще…вместе с тем мы не могли доказать, что возможен иной способ созерцания…" (А252). "Познание всякого, по крайней мере, человеческого (выделено мной - К.М.), рассудка есть познание дискурсивное" (В93). И вот: "Человеческий рассудок не может даже составить себе ни малейшего понятия о каком-либо другом возможном рассудке (выделено мной - К.М.), который сам созерцал бы или хотя и обладал бы чувственным созерцанием, но иного рода, чем созерцания, лежащие в основе пространства и времени" (В139)! Если мы претендуем на познание возможности интеллектуальной интуиции, то мы желаем "быть не людьми, а какими-то существами, о которых мы не можем даже сказать, возможны ли они и тем более каковы они" (В334). Умопостигаемое для нас суть ничто (В336). Итак, могут существовать где-то в недоступном для нас месте другие мыслящие существа с другими эстетико-логическими очками, другими априорными формами созерцания (полагания представлений, функцией единства которых и является, в конечном счете, субъективность как таковая) и мышления. Эти существа познают мир совсем по-другому, по-другому его "расчленяют". Кант полагает, что поиски чистой объективности мира бессмысленны, поэтому бессмыслен вопрос о единой структуре познания (мир как чей-то мир - конструктивный объект). Следовательно, бессмыслен вопрос о единстве мира вещей самих по себе. Един только наш мир, наша природа как предмет всего возможного опыта. Наше видение мира (способ познания) нельзя распространять на все мыслящие существа вообще. Да, мы видим мир в пространстве - времени и соответственно этому категориально его членим. Но ведь это только мы! Наше созерцание всегда есть чувственное созерцание, поэтому в опыте нам никогда не может быть дан объект, не подчиненный условию времени (а схемы категорий суть априорные определения времени). "Стало быть, только с точки зрения человека (выделено мной - К.М.) можем мы говорить о пространстве, о протяженности и т.п….Так как частные условия чувственности мы можем сделать лишь условием возможности явлений вещей, но не условием возможности самих вещей, то имеем полное право сказать, что пространство охватывает все вещи, которые являются нам внешне, но мы не можем утверждать, что оно охватывает все вещи сами по себе независимо от того, созерцаются они или нет, а также независимо от того, каким субъектом они созерцаются" (В42-43). "Время есть лишь субъективное условие нашего (человеческого) (выделено мной - К.М.) созерцания" (В51).
Литература
Кант И. Критика чистого разума // Собрание Сочинений в 8 томах. Т. 3. М., 1994.
Михайлов К.А. Кант и неклассические логики: ключ к трансцендентальной диалектике // АСПЕКТЫ: Сборник статей по философским проблемам истории и современности. - М.: Современные тетради, 2002. - С. 5-22.
Величайший немецкий философ Иммануил Кант является создателем оригинальнейшей и глубочайшей - как в чисто философском, так и в научном аспекте - концепции, касающейся природы времени. Однако в современной темпорологии Кант не слишком популярен, что, на наш взгляд, является одним из главных парадоксов развития современной теории времени. Наши работы пытаются реанимировать кантовскую философию времени в современной науке, см., например [2]. Наиболее полно взгляды Канта на проблему времени представлены в его основном труде - "Критике чистого разума" (1-е изд. 1781 г., 2-е изд. 1787 г.; цитируется в соответствии с пагинацией: А - первое издание, В - второе, число после буквы - номер соответствующего абзаца), хотя истоки кантовской концепции и ее основные постулаты содержались уже в диссертации 1770 г. "О форме и принципах чувственного и интеллигибельного миров".